Цифровой журнал «Компьютерра» № 14

И вот тут мы приходим к тому, что запомнили ранее. К тому, что военные действия, нарушающие мир, должны носить ОТКРЫТЫЙ характер. А вот с этим может быть весьма забавно — война, начатая даже без объявления, с атаки затемнённых миноносцев, к примеру, всегда являет себя сама. А как тут быть с действиями в киберпространстве? Как сепарировать их на враждебные и дружественные? Вот недавний теракт в московском метро. В Туле изобиловали сердечные приступы у людей, которые не могли дозвониться до близких. Можно подозревать, что совокупное по России сокращение численности жизни от такого эффекта окажется сравнимым с теми недожитыми человеко-годами, которые забрали террористки. Но сети-то мобильные рухнули не от атак — они упали из-за самого естественного и доброкачественного беспокойства за своих близких...

И дальше — вот чистый бизнес — падает сервер от слишком большого объёма запросов. И как тут делить DDoS-атаку недобросовестных конкурентов и ураганный рост интереса к какому-то ресурсу... (Нет, нет, не надо разъяснять как — вопрос риторичен!) Но факт налицо. В кибервойне роль криптовойны, а точнее криптоборьбы, борьбы скрытой, тайной, будет весьма велика. Всякие там «бранденбургские полки» да «зелёные береты» больше проходят по ведомству мифа и паники. А вот в киберпространстве борьба явно будет носить по преимуществу скрытый характер — попробуй, отдели любопытство (правда, почему-то массовое) юных хакеров к тому, что лежит на сервере DARPA, с инициативой государства... И это надо понимать. Прежде всего, чтобы суметь защитить СВОИ интересы.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Сокровища Нации Василий Щепетнев

Насколько духовные ценности неувядаемы? Как проверить, сохраняет ли свои качества то, что вызывало восхищение двести, сто или хотя бы пятьдесят лет назад? Говорить о непреходящем значении Великой Русской Литературы можно долго, вдохновенно, стихами и прозой, с руладами и без, но насколько это непреходящее значение соответствует действительному положению вещей, причем положению не абстрактному, рассчитанному статистиками по одним лишь им известным критериям, а тому, с которым каждый сталкивается ежедневно?

Фейербах учил: «Те сомнения, которых не разрешает теория, разрешит тебе практика». Не будем верить и Фейербаху, мало ли что было верно в девятнадцатом веке. Давайте просто зайдём в книжный магазин, посмотрим на полки, а ещё лучше — спросим, на что народ тратит свои кровные — на Белинского и Гоголя, или на того же глупого милорда? Если нет поблизости магазина, или идти не хочется, или при виде продавца-консультанта вдруг робость нападает, можно просто набрать в поисковике «Рейтинг книжных продаж», посмотреть и убедиться: лидируют по-прежнему милорды с маркграфинями, причём с изрядным отрывом от Гоголя. Белинский же, похоже, просто сошёл с дистанции и теперь сидит на скамеечке, неодобрительно поглядывая на праздношатающихся обывателей.

Ладно, продажи – штука отчасти искусственная. Знакомый менеджер говорит, что продается лучше то, что рекламируется. Хочешь увеличить продажи «Милорда Португальского» – повесть три-четыре типовых плаката со стандартно-хвалебным текстом «Лидер продаж», «Сенсация сезона» «Лучший из лучших» и т.п. Понятно, что Николай Васильевич Гоголь на сенсацию сезона не тянет никак. Однако есть ещё школьная программа, и потому судьба его не столь печальна, как судьба тех, кто в школьную программу не попал.

Оставим магазины, посмотрим на собственные полки. И прикинем, что было прочитано за последнюю неделю, месяц и год. Только честно, мы ж не царю врать собираемся. Итоги, вероятно, будут у каждого свои, но можно с высокой степенью вероятности предположить: восемнадцатый век будет блистать отсутствием. Фонвизин, Карамзин, Крылов разве что. И то, если дети в школе учатся. Самому перечитывать «Недоросля» или «Письма русского путешественника» как-то недосуг. Хераскова же, Кантемира, Тредиаковского или Ломоносова сегодня откроют лишь отчаянные оригиналы.

Век девятнадцатый – может быть. Но, собственно, все читано уже не раз. Хорошему читателю девятнадцатого века хватит хорошо, если на год. Читателю запойному – на месяц (я намеренно ограничиваюсь русской литературой). Гоголь, Пушкин, Тургенев, Достоевский, Толстой, Гончаров, у каждого – томик, два, много четыре. Действительно, сегодня погружаться в «Обыкновенную историю» или «Бедных людей» станет не каждый. После десятой страницы подумаешь «Мне бы ваши заботы», да и закроешь «Обломова» надолго, если не навсегда. Разве что фильм хороший увидишь, ну тогда да, тогда захочется узнать, как там на самом деле было.

Получается, сокровищница наша – как золотой запас страны. Говорят, что велик, а попросишь свою долю – от ворот поворот.