Цифровой журнал «Компьютерра» № 115

Подведём итоги. В активе PocketBook Touch — отличное качество сборки, быстрая и контрастная «электронная бумага» последнего поколения, удобное управление через сенсорный экран и поддержка 15 форматов электронных книг. Производитель обещает до месяца работы новинки без подзарядки (при выключенном Wi-Fi), что не может не радовать. В целом, как ридер, устройство выполняет свои функции на все сто и вполне может быть рекомендовано к приобретению.

Что касается дополнительных функций, то их стоит рассматривать лишь как бесплатное приложение, и не более того. Большинство из них вы попробуете единственный раз после покупки, после чего забудете об их существовании. Если же вам требуется полноценный браузер, игры, удобный доступ к почте и социальным сетям, то вы ошиблись адресом: вам нужен не ридер, а планшет.

К оглавлению

Колумнисты

Василий Щепетнёв: Колыбель живоглота Василий Щепетнев

Опубликовано 02 апреля 2012 года

Чем отличается маленький человек от человека среднего? Чином? Капиталом? Влиянием на окружающих? Или главное отличие в самоощущении? Маленький человек всегда чувствует себя страдальцем, жертвой родных, соседей, начальства или обстоятельств, былинкой под натиском урагана, щепкой в океане бурь. От него никогда ничего не зависит, и потому он даже и не пытается перечить судьбе, а смиренно ждёт. Чего ждёт, порой и сам не знает. Доброго царя, который повысит учителям зарплату? Письма от нигерийской вдовы с предложением ста миллионов долларов? Забытого в лифте мешочка с бриллиантами?

Ведь бывает же! Редко, но бывает: сыщется если не в Нигерии, то в Канаде очень дальний родственник, одинокий миллионер, не имеющий иных наследников, кроме маленького человека. Или царь расчувствуется и прикажет поднять зарплату на четыре и девять десятых процента: пусть радуются, всё равно рубль обесценился наполовину. О бриллиантах и не говорю — «поскользнулся, упал, закрытый перелом, очнулся – гипс».

И потому следует ждать.

Глеба Успенского судьба толкала в колею маленького человека ежемгновенно. Смирись, становись в затылок и плетись по жизни без ропота и гнева. Не ты первый, не ты последний.

"Захватила их новая жизнь, такая, что завтрашний день не мог быть даже и предвиден, – и талантливые люди почувствовали, что им не угнаться за толпой, начинающей жить без всяких литературных традиций, должны были чувствовать в этой оживавшей толпе своё полное одиночество... Сколько ни проявляй искусства в поэме, романе – «они» даже и не почувствуют. Спивавшихся с кругу талантливейших людей было множество… В таком виде впору было «опохмелиться», «очухаться», очувствоваться – и какая уж тут «литературная школа»! Похвальбы в пьяном виде было много; посулов – ещё больше, анекдотов – видимо-невидимо, а так, чтобы от всего этого повеселеть, – нет, этого не скажу", – писал Успенский издателю Флорентию Павленкову.

Одно мешает живой душе: болезнь по имени скука, "даже и «млекосочны маки» болезни сей не уменьшают". Что помогло Успенскому подняться выше назначенной, отведённой орбиты? Некрасовский «Современник» уподоблю Юпитеру, который способен придать космическому страннику ускорение, открыть путь к внешним планетам и даже отправить за пределы солнечной системы. Иногда, правда, получается иначе: попав в сферу притяжения планеты-гиганта, странник становится новым спутником Юпитера, обречённым до конца дней своих вращаться вокруг патрона.

С Успенским такого не случилось. Быть может, и потому, что «Современник» закрыли, удержать странника он просто не мог. Пришлось лететь дальше. Правда, за Юпитером его подстерёг Сатурн, то есть «Отечественные записки», но опыт самостоятельного полёта остался. Успенский обрёл собственный, не заимствованный у Белинского и компании способ исследования жизни. Способ Успенского простой: шагать с раскрытыми глазами. Слушать. Ничего не принимать на веру. И думать, думать…

Он не был кабинетным писателем. Любил всё посмотреть, пощупать, попробовать горбом. А и не любил бы – жизнь заставляла. То работал в управлении железных дорог и видел, что служит русский интеллигент собственному кошельку. Сербия воюет с Турцией, русские добровольцы спешат на помощь братьям-славянам, Успенский едет на войну корреспондентом и находит, что главная причина устремлений в Сербию – возможность поживиться: «Никакого славянского дела нет, а есть только сундук».

Наконец, он отправляется в Сколково письмоводителем судосберегательного товарищества и, по прошествии двух лет, заключает: вся шумиха вокруг прогрессивной деятельности есть «национальная ерунда», не более, прикрывающая тот простой факт, что богатые становятся богаче, а бедные беднее (я уже говорил, литература и магия – близнецы-сёстры, а что Сколково Успенского находилось в Самарской губернии, так оно, Сколково, всюду; мы говорим Сколково – подразумеваем деньги, мы говорим деньги – подразумеваем Сколково).