Цифровой подружитель

Я хотел ей ответить, что нисколечко и не боюсь, а у самого губы трясутся, и ничего ими сказать не могу. Зато у голубинки как раз губы совсем не шевелятся, похоже, говорит она со мной мысленно. Да и нет у нее никаких губ – говорю ж, вместо рта щелочка…

– Успокойся, сядь. – А ведь и впрямь, мысленно она со мной разговаривает! Слова-то прямо в голове у меня звучат. Мне бы еще больше испугаться, а я наоборот успокоился. Может, голубинка в моих мозгах покопалась и страх выключила?

Я опустился прямо на землю, в белый мох этот, и сказал наконец:

– Кто вы?

Голубинка тоже на мох села – он даже почти не примялся под ней, – отвечает:

– У меня нет имени в том смысле, что придаете ему вы.

– А почему вы здесь? – Я мог бы, наверное, спросить и что-нибудь поумнее, но тогда не сумел.

– Мне нужно забрать то, что оставили мои друзья.

Я почему-то сразу догадался, что она говорит о ракушке. Все же есть во мне шестое чувство, что ни говорите! Сунул я руку под еловые ветки, пошарил там и вытащил ракушку.

– Это? – спрашиваю.

– Да! – обрадовалась голубинка. – Дай ее мне.

Я протянул ракушку, а сам испугался, что вот, коснутся меня сейчас холодные пальцы, схватят… Но пальцы оказались не холодными, а наоборот – теплыми и мягкими. Только их было всего четыре. Голубинка бережно приняла ракушку и грустно сказала:

– Ты сломал ее… Разве можно так?

– Я нечаянно, – ответил я и почувствовал, что краснею. На самом-то деле нечаянно сломался только первый отросток…

Голубинка совсем по-человечески покачала головой, сунула куда-то ракушку, словно за пазуху, а оттуда достала точно такую же, только целую. Растопырила все свои четыре пальца на правой руке, положила ракушку на ладонь, и та будто срослась с нею, только пятый отросток остался торчать сиротливо чуть в сторону.

– Вот, видишь, как надо? – сказала голубинка и слегка пошевелила пальцами, вместе с отростками ракушки, которые словно стали резиновыми, приклеенными намертво к голубым пальцам.

– А что это вообще такое? – спросил я, набравшись храбрости.

– Это такой… – в мозгу моем будто что-то зашипело, защелкало, подбирая подходящее слово по-русски, – прибор, устройство, манипулятор. Он есть у каждого исследователя. Похожее устройство имелось и в капсуле, только больше и мощнее.

– Какие исследователи? Какая капсула?! – Я даже вскочил на ноги. – Вы с другой планеты?!

– Не просто с другой планеты, мы – из иного мира. Пространство, материя, само время имеют у нас отличную от вашей природу.

– Так значит, это ваша капсула упала весной в озеро? – в очередной раз догадался я.

– Да, произошла катастрофа – в момент выхода капсулы из подпространства в той же точке оказался ваш летательный аппарат. Человек остался жив, наши исследователи успели выбрать для него оптимальную вероятность, но сами погибли.

«Так значит военные не врали насчет самолета, – подумал я. – Интересно, знали они про чужих?» Вслух же сказал другое:

– Жалко исследователей! – Мне и правда жаль было чужаков, пожертвовавших ради землянина жизнью. Не знаю, смог бы я когда-нибудь поступить так же… – А вы тоже были в капсуле?

– Нет, иначе бы погибла и я. Меня прислали, чтобы спасти исследователей той экспедиции…

– Спасти?! – я решил, что «переводчик» у меня в мозгу сломался. – Но они же погибли, вы сами сказали!

Вот тогда-то голубинка и рассказала мне подробно о «ракушке». Понял я, конечно, не все – это надо, небось, в одиннадцатом классе учиться, чтобы все понять. А может и самый-пресамый крутой профессор во всем бы не разобрался… Но как уж понял, так и расскажу.

Короче, первый отросток (он как раз и сломался у моей ракушки в поезде) включал поиск этой самой вероятности, с помощью которой чужие исследователи спасли нашего летчика. А моя ракушка «поселила» Елизавету Николаевну в Лазаревское. Тут как раз самое запутанное в объяснениях голубинки и начиналось… В общем, не знаю, я уже говорил… Я всего шесть классов пока закончил, и то потому что с шести лет в школу пошел. Но дело там у них выглядело так, что они умели выбирать из того, что может случиться. Например, могут сегодня на уроке к доске вызвать, но могут и не вызвать, тогда можно выбрать, чтобы не вызвали. Или наоборот, чтобы вызвали, но только если ответ знаешь и можешь получить четверку или пятерку. И даже тогда выбрать, чтобы именно пятерку получить. Но выбрать можно только то, что и на самом деле может случиться. Нельзя захотеть стать человеком-пауком, потому что на самом деле такого не бывает. То есть, захотеть, конечно, можно, но ничего не получится – такой вероятности развития событий просто нет. Оказывается, все эти вероятности как бы уже существуют, словно развилки на дороге и надо просто выбрать, по какой ехать. А потом снова развилки, на новой развилке свои развилки… Это как ветки на дереве, так и голубинка сказала и даже показала на березу, чтобы мне понятней стало.