Тщательно отшлепанная (ЛП)

— Надеюсь.

Несколько дней я работала над первой партией заметок для своей статьи, чтобы показать ее Салли. Большая статья еще не скоро будет представлена на рассмотрение, но она хотела убедиться, что я выбрала правильный тон. Я гордилась своей работой. В ней был мой фирменный резкий стиль, элементы юмора и остроумия, и я соблюдала строгие правила соглашения о конфиденциальности.

Как только подошло время встречи с Салли, я постучала в дверь ее кабинета.

— Отвали! — крикнула она. Она никогда не говорила «заходите» или «входите», как нормальный человек. Это всегда был синоним «уходите», но обычно не такой вежливый. Карла, ее помощник, кивнула мне, чтобы я проходила. Салли сидела за своим столом и что-то читала.

— Заметки, — сказала она, не подняв на меня глаза. Я передала их и села. Моя задница едва успела коснуться кожи, как Салли хлопнула рукой по столу и развернулась в кресле. — Ты что, Фейт, издеваешься надо мной?

Я подскочила от ее внезапного гнева.

— Э-э… в каком смысле?

— В каком смысле?! — Салли встала, и ее стул врезался в стену позади нее. Она ударила по моим записям тыльной стороной ладони. — Девиантное поведение слишком богатой манхэттенской элиты. — Она продолжила. — Напыщенные мудаки, изображающие пони…, кролики с фиолетовыми глазами, слишком богатые одиночки, которым нужны более сильные оргазмы?

— Что? — спросила я, не понимая, что, черт возьми, происходило.

— Ты вообще воспринимаешь это всерьез, Фейт? Читала хоть одну из наших главных статей?

— Конечно, читала, я…

— Они глубоко проникают в суть, а не посыпают словесным конфетти кучу обычного дерьма. Кто эти люди? Что заставляет их заниматься этим? — взгляд Салли скользнул по странице, и она замерла. — Ты была питомцем Maitre с первой ночи? — я подумала, что у нее от шока отвалится челюсть.

— Да.

— Да? Да! — она рассмеялась, но за этим не было никакого веселья. На самом деле, глаза Салли так выпирали из глазниц, что я боялась, что ее голова вот-вот лопнет. — И ты не думаешь, что это твоя история? Ты трахаешься с владельцем и самым известным человеком в Нью-Йорке, а мне рассказываешь о придурках с Уолл-стрит средних лет с пивными животами, притворяющимися лошадьми? — Салли опустилась в кресло. — Я совершила ошибку, — сказала она, и я почувствовала, что моя надежда на эту статью начинала угасать.

— Нет, ты не…

— Ты трахаешься со знаменитым Maitre «НОКС», вступаешь с ним в интимную связь. Имеешь доступ к нему так, как никто другой. — Салли наклонилась вперед, ее странное угловатое и строгое лицо нависло над моим. Я почувствовала себя Сигурни Уивер в фильме «Чужой», когда ее пытались обнюхать, только у моего «чужого» были зачесанные назад черные волосы и очки в жесткой оправе «Прада». — У тебя есть шанс написать самое громкое разоблачение десятилетия, Фейт. — Салли постукивала когтистым пальцем по деревянному столу, подчеркивая каждое слово. — Выяснить. Кто. Он. — Салли села на свое место, а я застыла на месте. — Это наша статья.

— Но соглашение о конфиденциальности…

Салли махнула рукой в знак отказа.

— Мы можем раскрыть его личность без явного раскрытия его личности, ты понимаешь?

— Да, — сказала я, но в душе у меня что-то екнуло и скисло, как испортившееся молоко.

— А теперь уходи.

Собрав свои записи, я в состоянии шока пошла к лифту. Когда я дошла до Новы, то опустилась в кресло и прошептала.

— Она хочет, чтобы я раскрыла личность Maitre.

Глаза Новы расширились.

— О нет, Фейт… — прошептала она и взяла меня за руку. — Ей не понравились твои записи?

Я сардонически рассмеялась.

— Понравились? Она распяла их на хрен, Нова. Повесила, сняла, четвертовала и отправила на окраины Нью-Йорка, чтобы предупредить других авторов не быть такими дерьмовыми.

Я не отрываясь смотрела на ковер под ногами. И думала о Maitre, о его мускулистом теле и нежных руках, о французском акценте, который был настолько обходителен, что превращал мою одежду в змей — от одних его слов она сползала с меня. Но самое главное, я думала о том, что происходило после секса, когда он прижимал меня к себе. Когда он неохотно смеялся над моими задыхающимися шутками.

А Салли хотела, чтобы я его уничтожила.

— Анонимность — это все, mon petit chaton… — услышала я его голос у себя в ухе. Салли хотела, чтобы я прорвалась сквозь эту анонимность. Разоблачила его и, без сомнения, уничтожила его клуб и все, ради чего он работал. Мысль о том, чтобы сделать это с ним…

На столе зазвонил телефон, и я автоматически ответила на звонок.

— Да?

— Тащи свою задницу в центр отдыха. У Майкла пищевое отравление, и он не может участвовать в благотворительном мероприятии. Так что ты будешь освещать его, отбывая свое гребаное наказание за то, что разочаровала меня тем дерьмом, которое принесла в мой офис. Тысяча слов к завтрашнему полудню о том, чем занимается благотворительная организация, и вся эта трогательная чушь, которая заставит наших читателей плакать. И немедленно! — Салли бросила трубку, и я вздрогнула.

— Фейт? — позвала Нова.