Цезарь Каскабель (иллюстр.)

Третьего апреля после остановок в Гаррисберге, Олбани [59]и Джефферсоне «Прекрасная Колесница» «бросила якорь» в Сейлеме — довольно крупном городе, столице Орегона, на одном из берегов Уилламетта.

Здесь господин Каскабель разрешил всей команде отдохнуть один день от путешествия, но не от работы, и городская площадь послужила им ареной, а хороший сбор компенсировал усталость.

Между делом Жан и Сандр, прознав, что река славилась обилием рыбы, предались утехам рыбной ловли.

Следующей ночью и родители и дети проснулись от нестерпимого зуда по всему телу. Сначала они решили, что над ними кто-то подшутил, как бывало еще принято на деревенских гуляниях.

Утром, посмотрев друг на друга, они застыли от изумления.

— Я стала красной, как индианка Дальнего Запада!

— А я раздулась, как воздушный шар! — воскликнула Наполеона.

— А я покрылся сыпью с головы до ног! — крикнул Клу-де-Жирофль.

— Что бы это значило? — возмутился господин Каскабель. — В стране чума?

— Мне кажется, я знаю, что это такое, — ответил Жан, изучая свои руки, покрывшиеся узорами красноватых пятен.

— Что же, что?

— Мы заразились йедром [60], как говорят американцы.

— Черт бы его побрал, твой йедр! Ну и ну! Можешь объяснить, что это еще за гадость?

— Йедр, отец, это растение: достаточно понюхать его, коснуться или, похоже, даже поглядеть на него, чтобы начались неприятности. Оно отравляет на расстоянии…

— Как, мы отравлены?! — закричала госпожа Каскабель. — Отравлены?!

— О мама, не бойся ничего, — поспешил успокоить Жан. — Мы отделаемся некоторым зудом и, возможно, легкой горячкой.

Объяснение абсолютно точное. Йедр действительно вредное для здоровья, крайне ядовитое растение. Ветер переносит почти неосязаемые семена этого кустарника, они слегка задевают кожу, и кожа краснеет, покрывается волдырями, украшается сыпью. Видимо, во время перехода через леса на подступах к Сейлему господин Каскабель и его домочадцы попали в поток семян йедра. Впрочем, всеобщее страдание от сыпи продолжалось не более суток, правда, в это время каждый чесался и расчесывался на зависть Джону Буллю, посвящавшему этому естественному для обезьян занятию большую часть жизни.

Пятого апреля «Прекрасная Колесница» покинула Сейлем, увозя с собой жгучее воспоминание о часах, проведенных в лесах у реки Уилламетт — милейшее название, несмотря ни на что, красиво звучавшее в ушах французов [61].

К седьмому апреля, преодолев расстояние в сто пятнадцать лье по штату Орегон и миновав Фейрфилд, Кейнмах, Орегон-Сити и Портленд, уже в ту пору довольно значительные города, труппа без новых приключений достигла берегов реки Колумбии.

К северу простиралась территория штата Вашингтон, покрытая горами восточнее маршрута «Прекрасной Колесницы» к Берингову проливу. Здесь начинаются ответвления Каскадных гор, известных вершинами Сент-Хеленс, высотой в девять тысяч семьсот футов [62], и Бейкер [63], высотой в одиннадцать тысяч футов. Казалось, природа, не растратив свои силы на бесконечных равнинах от побережья Атлантического океана до Каскадных гор, собрала всю свою созидательную мощь, чтобы воздвигнуть барьер на западной границе нового континента. Если вообразить, что земли Вашингтона — море, то справедливо заметить, что, с одной стороны, оно спокойное, тихое, словно заснувшее, с другой — взволнованное и бурное, а горные хребты — его пенные гребни.

Сравнение Жана очень понравилось господину Каскабелю.

— Да, это так! — подтвердил он. — После хорошей погоды — буря! Но наша «Прекрасная Колесница» — крепкое судно! Она не потерпит крушения! По местам, дети, и полный вперед!

Команда «занимала свои места», и корабль продолжал плавание по бурным горным хребтам. По правде говоря, продолжая сравнение, море начинало успокаиваться, и благодаря усилиям экипажа Каскабелев ковчег миновал самые губительные проливы. Если иногда он и сбавлял скорость, то только чтобы обойти подводные камни.

К тому же их тепло принимали в поселках и фортах, которые скорее походили на военные бивуаки. Окружавшую их изгородь никак нельзя было назвать стеной; однако размещенных за ней маленьких гарнизонов вполне хватало, чтобы сдерживать натиск кочевавших по стране индейцев.

Когда «Прекрасная Колесница» рискнула углубиться в страну Валла-Валла, ей также повстречались индейцы племен шинук [64]и нескуолли. Вечерами они окружали стоянку, но не выказывали враждебности. Больше всего индейцев интересовал Джон Булль, чьи гримасы вызывали у них приступы смеха. Прежде они никогда не видели обезьян и, без сомнения, принимали его за члена семьи.

— О да! Это мой младший братишка! — говорил им Сандр, несмотря на бурный протест госпожи Каскабель.

Наконец они прибыли в Олимпию, столицу штата Вашингтон, где по «всеобщей и единодушной просьбе» состоялось последнее представление французской труппы на территории Соединенных Штатов. Отсюда было уже рукой подать до северо-западной границы Федерации.