Цезарь Каскабель

— Два года назад, — ответил тот, — Киршев, человек десять матросов и я были в Архангельске в ожидании найма на какое-нибудь китоловное судно. Вдруг нас неожиданно наняли идти спасать судно, застрявшее во льдах к северу от устья Лены. И вот, направляясь от Архангельска к этой самой бухте, мы и шли по северному берегу Сибири. Когда мы достигли судна «Время», нам удалось освободить его из льдов. На нем мы и охотились за китами. Но, как я уже вам говорил, в этом году судно погибло, а с ним и весь экипаж, кроме нас двоих. Буря занесла нашу лодку к архипелагу Ляхова, где вы нас и нашли.

— Вы никогда не были на Аляске? — спросила Кайета, которая теперь уже говорила по-русски.

— Аляска?.. — отвечал Ортик. — Ведь это, кажется, где-то в Америке?

— Да, — сказал Сергей Васильевич, — эта страна находится на северо-западе Америки, это родина Кайеты. Разве вы заезжали на вашем судне так далеко?

— Мы не знаем такой страны, — спокойно ответил Ортик.

— И никогда не были по ту сторону Берингова пролива, — прибавил Киршев.

Каждый раз, когда Киршев говорил, голос его поражал молодую индеанку, но она все никак не могла вспомнить, где бы могла его слышать. А слышала она этот голос, очевидно, на Аляске, которой до этих пор никогда не покидала.

После таких ясных ответов Ортика и Киршева девушка, по свойственной ей сдержанности, не решилась настаивать на дальнейших расспросах. Тем не менее у нее осталось какое-то предубеждение и инстинктивное недоверие к обоим русским матросам.

За эти сутки олени отлично отдохнули. Передние ноги у них были спутаны, но это не помешало им бродить вокруг лагеря и выкапывать мох из-под снега.

23 марта маленький караван пустился в дальнейший путь в восемь часов утра. Погода была ясная и сухая, при северо-восточном ветре. Впереди расстилалась белоснежная степь. Снег был еще достаточно упруг, и повозка катилась свободно. Олени были запряжены по четыре, в пять рядов, и шли под наблюдением Гвоздика, с одной стороны, и Ортика, с другой.

Шесть дней прошли так, причем не произошло никакой особенной встречи. В большинстве случаев все мужчины шли пешком до вечерней остановки. Иногда к ним присоединялись Корнелия, Наполеона и Кайета, когда все домашние хлопоты были закончены.

Утром «Красотка» проходила около десяти километров, да почти столько же после обеда — так что, в общем, она делала около двадцати километров в день.

29 марта, перейдя по льду через небольшую реку Оленек, Сергей Васильевич и его спутники прибыли в местечко Максимово, находящееся в ста семидесяти километрах к юго-западу от залива Лены.

В этом затерянном в глуши северной степи местечке Сергею Васильевичу нечего было опасаться, поэтому решили остановиться здесь на сутки и отдохнуть. Здесь не было ни исправника, ни казаков.

Это было якутское поселение, и семью Каскабель встретили самым радушным образом.

Местность здесь гориста и покрыта лесом на востоке и на юге, но на севере она представляет собой широкие равнины, на которых там и сям разбросаны купы деревьев. Лето, несмотря на короткий период, довольно жаркое, поэтому на здешних равнинах обычно бывают прекрасные сенокосы.

Страну эту населяют якуты, в количестве ста тысяч человек. Все они очень гостеприимны и добродушны.

Во время переезда от устья Лены до посада иногда встречались сибирские кочевники. Это были крепкие, сильные люди, среднего роста, плосколицые, черноглазые, с густыми волосами, но безбородые. Тот же тип был и у жителей Максимова; это умный, трудолюбивый и мирный народ, но в обиду себя он не дает.

Кочевник-якут всегда верхом на лошади, всегда вооружен и владеет иногда очень большими стадами, которые пасутся в степи. А оседлый, живущий в деревнях и посадах, занимается почти исключительно рыбной ловлей в многочисленных и обильных рыбою притоках Лены.

К сожалению, это симпатичное племя слишком злоупотребляет табаком и — что еще хуже — водкой, которой в изобилии снабжают его промышленники и царское правительство.

— Впрочем, им можно это простить, — заметил Жан. — В течение трех месяцев им приходится пить лишь воду и есть чуть ли не древесную кору.

— Быть может, вы хотели сказать: хлебную корку? — обратился к Жану Гвоздик.

— Нет, именно древесную кору. После таких лишений немудрено запить и закурить, — засмеялся Жан.

Кочевые якуты живут в юртах; это нечто вроде конической палатки из белого войлока. Оседлые — в деревянных избах, которые бывают, смотря по средствам хозяина, больше или меньше. Избы свои якуты содержат очень опрятно и делают у них высокие, крутые крыши, для того чтобы снег скорее стаивал весной.

Путешественников приняли очень радушно. Старшины оспаривали друг у друга честь принять у себя и угостить прибывших. Но Корнелия, поблагодарив за радушие, отказалась брать что-нибудь безвозмездно и прежде всего позаботилась о том, чтобы запастись керосином.