Цезарь

Помня об успешной поддержке законопроекта Габиния о предоставлении Помпею больших властных полномочий, Цезарь и Красс собираются провернуть нечто похожее. Красс предлагает превратить Египет в провинцию, поскольку царствующие там Птолемеи никак не могли разобраться со своими династическими проблемами. А Цезарь, в свою очередь, пытается уговорить народных трибунов назначить его наместником Египта, наделенным военными полномочиями.

Попользоваться несметными богатствами Египта им не удалось, а Красс вскоре уходит с поста цензора. Цезаря в 64 году до P. X. в соответствии с полномочиями эдила призывают возглавить судебные процессы, которые затеял Марк Порций Катон, гроза мошенников, взяточников и прочих нарушителей законов. Мало того, Катон начал судебное преследование и людей, получивших денежное вознаграждение за головы убитых во времена проскрипционных чисток Суллы.

Надо сказать, что этот год был насыщен знаковыми событиями. Помпей Великий завоевывает Иудею и захватывает Иерусалим.

Умирает Митридат, враг, к которому римляне привыкли, как к неизбежному злу. Но война с понтийцами еще будет долго продолжаться.

А неподкупный Катон между тем продолжает настаивать на возврате денег и в некоторых случаях добивается этого. Цезарь, как судья, должен быть объективным, но естественно предположить, что его симпатии были на стороне тех, кто подрывал сулланские порядки. Вскоре деньгами не ограничиваются и, окрыленные первыми успехами, начинают преследовать тех, кто нажился на проскрипционных деньгах, обвиняя их в убийстве.

Под карающую руку реваншистов попадают такие видные сулланцы, как центурион Луций Луск, а также Луций Анний Беллиэн, который был дядей Каталины. А вскоре к суду призвали и самого Катилину.

По словам Плутарха, «самым неслыханным, однако, был, видимо, случай с Луцием Катилиной. Еще до того, как положение в государстве определилось, он убил своего брата, а теперь просил Суллу внести убитого в список, словно живого, что и было сделано. В благодарность за это Катилина убил некоего Марка Мария, человека из стана противников Суллы. Голову его он поднес сидевшему на форуме Сулле, а сам подошел к находившемуся поблизости храму Аполлона и умыл руки в священной кропильнице».

Если учесть, что родственник Мария одновременно приходился, по некоторым версиям, свекром Каталины, то этот самый Луций Сергий был весьма неприятной личностью. Его современник, Саллюстий, крайне негативно о нем отзывался.

«Луций Катилина, человек знатного происхождения, отличался большой силой духа и тела, но злым и дурным нравом. С юных лет ему были по сердцу междоусобные войны, убийства и грабежи, гражданские смуты, и в них он провел свою молодость. Телом он был невероятно вынослив в отношении голода, холода, бодрствования. Духом был дерзок, коварен, переменчив, мастер притворяться и скрывать что угодно, жаден до чужого, расточитель своего, необуздан в страстях; красноречия было достаточно, разумности мало. Его неуемный дух всегда стремился к чему-то чрезмерному, невероятному, исключительному».[49]

Весь этот душистый букет качеств обернут в такие преступления, как прелюбодеяние со жрицей Весты, убийство родного сына ради того, чтобы мачеха не смущалась, и так далее… Мало того, он создает из молодых людей организованную преступную группировку, которая промышляет лжесвидетельствами, подделыванием завещаний, убийствами и грабежами. Если дальше продолжить список прегрешений, составленный Саллюстием, то перед нами предстает какой-то монстр в человеческом обличье.

Создается даже впечатление, что после того, как заговор Каталины провалился, а его инспиратор потерпел поражение, на него решили свалить все грехи. Но так ли это?

Не будем забывать, что для носителя «мифологического» сознания не было понятия греха, а с многочисленными божествами вполне можно было договориться или откупиться жертвоприношениями, в том числе и человеческими в виде гладиаторских боев. Для того чтобы стать успешным гражданином Рима и сделать политическую карьеру, многие, казалось бы, добрые люди шли на все и не могли остановиться. Недаром, как мы уже говорили, римское законодательство, римское право, которое до сих пор является обязательным для изучения современных юристов, должно было снаружи сдерживать зверя в человеке, поскольку закона в его сердце пока еще не было.

При этом Катилина обладал своеобразной привлекательностью, своим порочным обаянием и красноречием умел привлекать к себе множество людей, превращая их в верных союзников. На этом основании английский историк Адриан Голдсуорти признается, что «возникает искушение рассматривать Каталину как человека, которым мог стать сам Цезарь».[50] Историк пытается даже сравнить некоторые аспекты жизни и карьеры Цезаря и Каталины, явно полагая, что если бы Катилине повезло и он стал бы консулом (есть предположения, что Красс и Цезарь поддерживали его кандидатуру в 64 году до P. X.), то история могла пойти другим путем.