Цезарь

Комментируя публикацию портрета Юлия Цезаря, найденного на Фасосе, Ф. Шаму[836] обратил внимание на почти карикатурную нарочитость изображения черт диктатора на монете, датируемой февралем 44 года. Он пишет: «Над длинной, тощей и морщинистой шеей возвышается исхудалое лицо с выступающими скулами, с изборожденными глубокими морщинами щеками, с высоким морщинистым лбом». Можно ли считать это изображение моментальным фотографическим снимком пятидесятисемилетнего человека, прошедшего через военные, политические и любовные авантюры, столь частые в его полной событиями жизни? Следует ли считать абсолютно достоверными эти вырезанные в реалистическом духе изображения, которым мы обязаны посредственным художникам[837], работавшим для коллегии четырех мужей (quattuorviri), ведавшей монетным делом в этом году? Ведь экземпляры, отчеканенные М. Меттием[838], Л. Эмилием Букой[839], П. Сепуллием Макром[840] и Г. Коссуцием Маридианом[841], далеко не одинаковы и не все они рисуют облик диктатора столь суровым. Достаточно обратиться к илл. LVI и LVII в труде М. Г. Кроуфорда, чтобы значительно смягчить описание Ф. Шаму: шея действительно тощая, с выступающим адамовым яблоком; вокруг рта действительно глубокие морщины; но в целом лицо вовсе не слишком морщинистое, оно отмечено выражением глубокого спокойствия и, несомненно, соответствует реалистическому направлению римского искусства.

Карикатурный реализм всегда можно списать на посредственный уровень некоторых резчиков, и это вынуждает быть осторожнее в поисках прямого соответствия между оригиналом и портретами на монетах. Более того, заметные отличия в изображении лица диктатора на различных монетах одной и той же чеканки позволяют предположить наличие нескольких групп художников на монетном дворе. Этим может объясняться и то, что некоторые чеканили «переходный» тип уже после Мартовских ид, как свидетельствуют денарии 43 года Л. Фламиния Хилона и денарии 42 года Л. Ливинея Регула[842]. Как бы то ни было, реалистичность изображения на монете позволила отнести один из скульптурных портретов Юлия Цезаря к числу тех, что были сделаны при его жизни.

Скульптурные портреты

Специалисты выделили в основном два типа серийных портретов. Это тип Кампо Санто из Пизы, к которому относится полдюжины портретов, лучший из которых тот, что хранится в музее Кьяромонти в Ватикане. Этот идеализированный тип портрета может быть датирован 30-20-ми годами, в то время как портреты, входящие в серию типа Торлония и выражающие стремление к реализму, напоминающему реализм монет, следовало бы датировать последними годами жизни Цезаря, либо временем непосредственно после его смерти, хотя в вопросе о датировке исследователи пока не пришли к единому мнению[843].

Понятно, почему мы не стали приводить здесь ни одного из этих портретов для того, чтобы оценить, каким было обаяние диктатора при жизни, а также отринули все те портреты, которые, по меткому выражению Ф. Шаму[844], отмечены агиографическим преображением. Наш выбор остановился на портрете Юлия Цезаря из Тор-д'Алье, который ныне хранится в Туринском музее, а происхождение свое ведет из раскопок Люсьена Бонапарта в Тускуле. По мнению автора его первой публикации[845], этот портрет восходит к последним годам, а то и к самому последнему году жизни диктатора. Такая датировка в настоящее время пользуется всеобщим одобрением[846].

Явно выраженная лысина соответствует замечанию Светония[847] о том, что Цезарь тяжело переживал утрату волос, которую впоследствии создатели идеализированных портретов стали скрывать искусно расположенными прядями, предвещавшими прически времен Августа. Худоба шеи и лица, морщины на лбу и на подбородке, глубокие борозды, идущие от носа к подбородку, — все эти черты, которые свидетельствуют о внутреннем напряжении, являющемся знаком превосходства, не вредят красоте и обаянию, которые сохранились вплоть до Мартовских ид, что показывают также и портреты на монетах этого времени.

Итак, портрет из Тор-д'Алье достоверно передает образ «лысого развратника»[848]: он вполне заслуженно красуется на обложке этой книги[849].

ПРИЛОЖЕНИЕ II Заметки о Цезаре-писателе

Говоря о Цезаре-писателе, мы, казалось бы, открываем для себя еще одного Цезаря, однако на деле это дает возможность лучше понять многогранность его личности и в конечном счете продемонстрировать ее глубокую цельность.

Юлий Цезарь как оратор