Цетаганда

«Почему я никогда не хотел стать командиром космического корабля, как мать?» Капитан Корделия Нейсмит из Бетанского Астроэкспедиционного корпуса занималась опасным делом, совершая вслепую п-в-переходы – ради человечества, ради чистой науки, ради развития экономики Колонии Бета, ради… Что, собственно, двигало ею? Она командовала исследовательским кораблем с шестьюдесятью членами экипажа, оторванная от дома, от всего, что несло помощь и утешение в трудную минуту. Хотя, если подумать, в том, чем она занималась, были свои преимущества. К примеру, в таком отдалении от родной планеты цепь субординации разрывалась, и выполнение приказов ее командования зависело от умения читать между строк и даже добавлять свое. Умение интерпретировать приказы – великая вещь, и Корделия Нейсмит была мастером по этой части.

Она легко вошла в барраярское общество, и только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как далека она от него – с ее храбростью и здравомыслием, с ее врожденной способностью ни от кого не зависеть и страхом дать почувствовать другому зависимость от нее самой. В ее системе ценностей, кажется, вовсе отсутствовало понятие иерархии, так много значившее на Барраяре. Капитан Корделия Нейсмит и адмирал Эйрел Форкосиган – это была воистину пара. Но следовать по стопам матери – все равно что ступать по раскаленным угольям.

– Как дела на свете? – спросил Майлз. – Тут, знаешь ли, так же весело, как в камере-одиночке. Может, они все-таки решили, что я мятежник?

– Не думаю, – ответила графиня. – Остальным потихоньку велели подать в отставку – я имею в виду твоего лейтенанта Бонна и прочих. Не то чтобы вынужденную, но без выходного пособия, пенсии и членства в Императорском легионе, чем вы, барраярцы, так гордитесь…

– В таком случае, считай их просто резервистами, – решил Майлз. – А что с Метцовым и новобранцами?

– Он был уволен. И, думаю, потерял больше всех.

– И его отпустили? – нахмурился Майлз.

Графиня Форкосиган пожала плечами:

– Так как смертных случаев не было, Эйрела убедили не созывать военный трибунал. А новобранцев решили вообще оставить в покое.

– Ну что ж, это правильно. А как насчет меня?

– Официально ты числишься арестованным Имперской безопасностью. На неопределенный срок.

– О да. Тюрьма и должна быть местом, где царит неопределенность. – Майлз теребил край простыни. Суставы все еще болели. – И сколько времени продлится моя неопределенность?

– Столько, сколько необходимо для задуманного ими психологического эффекта.

– Какого? Свести меня с ума? Еще три дня – и готов.

Мать усмехнулась:

– Необходимо убедить барраярских служак, что ты понес должное наказание за свое… э-э… преступление. Если уж ты угодил в это зловещее местечко, пусть утвердятся в мысли, что с тобой здесь не церемонятся. А если выпустить тебя и позволить расхаживать по городу, вряд ли они поверят, что Иллиан подвешивал тебя вниз головой или поджаривал на медленном огне.

– К чему весь этот спектакль? – Майлз откинулся на подушку, стараясь скрыть горечь. – Я хотел быть полезным, и только.

Мать снова улыбнулась:

– Ты готов присмотреть себе другое занятие?

– Быть фором – больше, чем занятие.

– Да, ты прав. Это патология. Навязчивая идея. Галактика велика, Майлз. Существуют и другие способы приносить пользу.

– В таком случае, что тебя держит здесь, на Барраяре? – ответил он уколом на укол.

– Знаешь, – мать слабо улыбнулась, – желания тех, кого мы любим, могущественнее любого оружия.

– Если уж речь зашла об отце, он еще придет ко мне?

– Нет. Должна тебя предупредить, что он решил для вида рассердиться на тебя.

– Только для вида?

– Конечно же! Ему приходится быть сверхосторожным, имея дело с барраярским генералитетом. А вообще-то он уже видел тебя продолжателем своих социально-политических реформ. Но все это основывалось на том, что ты сделаешь солидную военную карьеру. Он даже нашел способ использовать на пользу Барраяра твои дефекты.

– Да, я знаю, – угрюмо потупился Майлз.

– Но ты не думай об этом. Отец, без сомнения, отыщет смысл в том, что случилось. Не только смысл, но и надежду обратить все во благо.

Майлз вздохнул.

– Но я должен заняться хоть чем-нибудь! Мне нужна одежда!

Мать грустно покачала головой…

Оставшись один, Майлз попробовал позвонить Айвену.

– Где ты сейчас? – подозрительно спросил тот.

– В тюрьме. Влип по уши.

– Вот как! В таком случае – извини. Не хочу, чтобы ко мне прилипло что бы то ни было, – бросил Айвен и отключился.

Глава 7

На следующее утро Майлза перевели в другое место. Сопровождающий, разрушив все его надежды снова увидеть небо, спустил Майлза всего лишь этажом ниже. Офицер открыл ключом дверь в одну из тайных квартир, предназначенных для охраняемых свидетелей. И, догадался Майлз, для политически неудобных персон.

– Сколько же я здесь просижу? – спросил он офицера.

– Об этом мне ничего не известно, – официально ответил тот и вышел.