Цетаганда

Майлз очень живой. Я им весьма довольна. А еще он – персонаж переходный. Он находится в патриархальной культуре со старомодными рыцарскими ценностями, которым он старается соответствовать. Но одновременно он же – «чуткая личность». Его мать родом с Колонии Бета, а Колония Бета похожа на Южную Калифорнию, доведенную до крайности. Ну, может, теперь уже и не Южная Калифорния: к старости она становится странной и эксцентричной. Но Бета очень «политически корректна», очень либеральна, однако в ней присутствуют некие скрытые ограничения. Майлз – это пробный камень для всех, кто мучается с нашей собственной меняющейся культурой.

Это – метафорический уровень моих книг. Барраяр – это мы. Это культура, которая за очень короткое время пережила мучительные перемены. И это, конечно, относится ко всему двадцатому веку. Вот почему научная фантастика – это литература двадцатого века. Это – единственный литературный жанр, который в метафорической форме решает основную проблему нашего времени. Эта проблема состоит в ошеломляющих и стремительных переменах – слишком стремительных для обычных людей, которые привыкли к гораздо более медленному темпу изменений. Именно этим научная фантастика притягивает читателей двадцатого века: она – про наши проблемы. Барраяр – это типичное для двадцатого века место, где люди стремительно перешли из прошлого в будущее и ощущают этот переход как весьма болезненный. Интересный, но болезненный.

Две фотографии из архива издателя: его собственный отец на сборах армии в 30-х годах верхом на лошади и еще одна, сделанная спустя 25 лет: он в летном костюме и готовится сесть в кабину реактивного истребителя.

Меня довольно быстро начали переводить. И это идет очень недурно. Один мой рассказ переведен даже на китайский язык! Это – потому что я человек жалостливый. Молодой джентльмен из Китая учился по обмену на факультете экономики в университете Дэйтона и оказался на научно-фантастической конференции, где присутствовала и я. Он спросил, не пожертвую ли я что-нибудь для их еще не ставшего на ноги журнала фантастики. И я подарила ему рассказ в обмен на несколько экземпляров журнала. Так меня представили китайским читателям. А у меня в подвале лежит несколько экземпляров «Последствий» на китайском. Ошеломляет.

Я выбрала «Последствия» за краткость. Три маленьких рассказа издательства Putnam были забавные, но мне кажется, что «Последствия» в большей степени соответствуют основным моим произведениям. По ним легче ощутить, что собой представляют рассказы о Форкосигане. Но это зависит от качества перевода, а этого мне никогда не оценить. Я никогда не узнаю, что люди черпают из этих крошечных закорючек на странице, когда они их прочитывают.

Мне не приходили письма от заграничных почитателей. Я не знаю, попадают ли они к переводчикам, или их просто не пишут, но непосредственной обратной связи у меня никогда не было. Кое-что я узнаю из компьютерных сетей. Время от времени мне присылают компьютерные распечатки, и я вижу какие-то разговоры, но большинство этих людей все равно читают мои книги по-английски. Я получила-таки одно письмо из Владивостока, но и в этом случае его отправитель читал мои книги по-английски: на русский их в тот момент еще не перевели. Мне было бы интересно получить какие-то отзывы из бывшего Советского Союза.

Издатели переводов не делают заявок на что-то конкретное. Похоже, они закупают все оптом. Не знаю, прочитывают ли они книги, или покупают их просто по списку. Я написала предисловие к русскому изданию «Осколков чести» и «Ученику воина», которые издаются одним томом. Это первая вещь, которая вышла у меня в переводе на русский.

Я не сталкивалась с проблемой «Орудия дьявола», потому что, похоже, никто из этих людей не читал моих книг и не слышал о моем существовании. Обычно я попадаю под огонь в рамках жанра. Кому-то хотелось бы, чтобы мои книги были иными. Им не нравятся приключения, они хотят видеть мрачные картины общества будущего, или, может быть, их устроила бы некая фокусировка на технике. Им хотелось бы, чтобы мои книги были какими-то иными, больше соответствовали их вкусам. С подобными людьми я время от времени сталкиваюсь, и они бывают недовольны. Книга должна была бы быть какой-то другой. Тут ничего нельзя поделать – можно только попытаться угадать, какого именно писателя им хотелось бы читать, и тактично указать им нужное направление: идите и почитайте такого-то, это вам может понравиться.