Цесаревич

— Месье, Франция прекрасно знала и о каперах, и о пиратах, также и Англия осведомлена о том, кто именно нападает уже на их корабли. Так заведено, так было и вряд ли изменится в ближайшее время. Это правила игры. Но Франция отнюдь не против, чтобы подобные действия в Индийском океане были прекращены, — мадам подарила тайному посланнику одну из своих самых обворожительных улыбок.

— Полноте, мадам, я, конечно, польщен, что вы применяете ко мне свои чары, но не стоит утруждаться, — мужчина вернул собеседнице не менее профессиональную улыбку обольстителя. — Что касается Индийского океана, то моя страна готова рассмотреть этот вариант, если Вы поспособствуете прекращению индейской партизанской войны в Канаде.

— Тогда вся Канада отойдет Вам, сударь, чего мы бы хотели избежать всеми силами, — женщина посмотрела на тайного посланника, а потом опустила взгляд на бутылку вина.

— Простите, мадам, — понял намек мужчина и налил вина в бокал. — Скажите, информация о каперах была передана Вашей стране русскими?

— О, месье, эти сведения имеют свою цену, — сказала фаворитка французского короля.

— Можете не отвечать, мы и так прекрасно знаем, что русские решили играть в большие игры, — английский посланник был полон скепсиса. Мужчина налил вина и себе.

— Их игры уже трагически сказались на Франции, смерть блистательного Морица Саксонского тому свидетельство. Вопрос о другом. Готовы ли мы к усилению России? Может пора спускать и прусского пса? — спросила фаворитка.

— Он еще не готов, но Ваш король готовит мщение с другой стороны. Или помощь османам должна оставаться тайной? Три миллиона ливров, французские специалисты, артиллерия — это то малое, что делает Ваша страна, дабы проучить зарвавшуюся Елизавету, — проявил свою осведомленность английский посланник.

— Сложно там все, турки необучаемы, да и крепости султана устарели еще лет так сто назад, но мы стараемся. Однако, ударь Россия сейчас, то еще не понятно, как султану отбиваться. А может Англия хотела бы поучаствовать? — спросила мадам де Помпадур и обмахнула себя веером.

— О, нет, мадам, мы должны быть благодарны России и даже выразим свой деятельный протест вашим действиям, если северные варвары потребуют реакции Англии по дипломатическим связям. Но, можете не беспокоится, дальше протеста моя страна не пойдет, — сказал мужчина и отпил прекрасного Бургундского вина.

— Другого и не стоит ожидать от острова. Всегда выжидать, когда другие воюют, — выразила свое раздражение та, кто нашептывает решения королю.

Тайный посланник развел руками, потом спокойно произнес:

— Как говорите вы, французы: «селяви». Но добавлю, уже скоро Фридрих будет готов сотрясать Европу. И было бы крайне интересным раскладом, если Россия завязнет в войне с османами.

— О, месье, это слишком. Австрию ослаблять настолько, чтобы король Фридрих стал угрожать Франции? Или Вы сомневаетесь в возможностях Пруссии создать свой флот, если бранденбургский дом станет главенствовать в Европе? Зря, — сказала мадам де Помпадур, подумывая уже о том, правильно ли усиливать османов и начинать войну Порты с Россией.

— Нет, что Вы, Пруссия не сможет победить Вас и Австрию в союзе, да и России придется вмешаться и воевать на двух фронтах. Эта война закончится ослаблением Австрии, и Вы можете посоветовать королю взять под свою защиту австрийские Нидерланды.

— Мы подумаем об этом, месье, — сказала фаворитка французского короля, и показала своим видом, что встреча закончилась.

Основное было оговорено. Тот, кто умеет слушать, услышал. Перемирие в Индии достигнуто, по Канаде нужно договариваться о паритете сил, Россию ослаблять и готовить свою армию для противодействия Пруссии. Англия признала свою вину и отплатила тем, что предупредила о скорой войне в Европе, которую готовит король Фридрих не без финансовой поддержки хитрого островного государства.

*………*………*

Петербург.

14 октября 1748 года.

— Кланяйтесь, наследнику российского престола, — сквозь слезы провозглашала императрица российская Елизавета Петровна, неся маленькое, кричащее существо.

Вся прислуга Зимнего дворца склоняла головы, дамы приседали в глубоком книксене. 14 октября 1748 года родился Павел Петрович и императрица словно помутилась рассудком. Видимо, идея фикс тетушки осуществилась, и все мои попытки назвать сына иным именем были обращены в пустоту — Елизавета никого не слушала, она все решила.

Мало того, в вопросе наречения сына я встретил непонимание и со стороны Екатерины еще до рождения ребенка. Ну, как мне объяснить, что я считал имя Павел несчастливым, что я был в теле того Павла Петровича, которого жестоко убивали? Да, история уже изменилась, но желание благополучия сыну ставило суеверия на первый план.