Церковь в мире людей

Вл. Ипполит много потрудился в противостоянии филаретовскому расколу на Украине. Увы, его духовного зрения не хватило, чтобы заметить реальную угрозу раскола и в дискуссиях по поводу налоговых номеров. И сегодня его благословение можно встретить на книгах, написанных и изданных далеко за пределами его епархии, которые несут в себе этот дух тотальной испуганности, подозрительности и даже проповедь раскола. Непонятно, например, по каким канонам могло появиться благословение Тульчинского архиерея на издании книги, написанной насельником ставропигиального монастыря – Троице—Сергиевой Лавры – иеродиаконом Авелем.

Архиерейский Собор 2004 года отметил: "В связи с сохраняющимся в церковной среде смущением по поводу имеющихся и проектируемых систем электронного учета и контроля граждан Отделу внешних церковных связей и Синодальной Богословской комиссии продолжить изучение данной проблемы. Особо отметить недопустимость для архиереев выступать в тех средствах массовой информации, которые провоцируют экстремистские настроения в церковной среде и порочат Священноначалие Русской Православной Церкви… Качество редакционной подготовки и полиграфический уровень изданий в некоторых издательствах остается неудовлетворительным. Нередко на таких изданиях стоит благословение архиерея другой епархии".

Мне представляется, что в этих словах Собора можно найти оценку публикациям статей еп. Ипполита в диссидентских околоцерковных изданиях, которые используют уста тульчинского владыки для обвинения других архиереев в неканоничности, халатности и умопомрачении.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА: ЧУДО И СКАЗКИ

"Рассказывать о том, что могло быть, но было только в воображении автора, не значит ли “лгати” на промышление Божие… что это—де – во славу Божию, для воспитания чувства веры и любви – это уж будет рассуждение в духе тех, кто учит, что цель оправдывает средства. Мифы нам не нужны. История Церкви полна фактами столь поучительными, что никакая фантазия мифов до них не додумается"

архиепископ Никон (Рождественский) в 1914 году[374]

В советских школах говорили, что русские солдаты прошли Великую войну с верой в Сталина и партию. Это было неверно и психологически, и исторически.

Исторически это было неверно хотя бы потому, что даже по Всесоюзной переписи 37 года больше половины населения СССР открыто называли себя верующими. Подчеркиваю: это была перепись, а не анонимный социологический опрос, записывали имена людей, место их проживания, работы, и приэтом вопрошали: "Являетесь ли вы верующим? Если да, то какой религии?" Православно верующими назвали себя треть городского населения и две трети сельского. Всего, таким образом, половина населения Советского Союза (56,7%)[375].

Психологически тезис советской пропаганды был неверен по той причине, что в годы войны число молитв, возносимых и на фронте и в тылу, всегда резко возрастает. Под бомбежкой да перед атакой вряд ли кто удержался от молитвы – и молитвы эти были не к партии. Наверно, и коммунисты "грешили", обращаясь в те минуты к Богу. Так во всяком случае свидетельствует писатель—фронтовик Виктор Астафьев в романе "Прокляты и убиты": "О, Господи, Господи! – занес Финифатьев руку для крестного знамения и не донес, опять вспомнил, что партия не велит ему креститься ни при каких обстоятельствах… Спаси и помилуй, Господи! Вот опять Бога всуе помянул. А эть коммунист, коммунист, будь я проклятой. Ну, да [парторга] Мусенка поблизости нету, и все вон потихоньку крестятся да шопчут божецкое. Ночью, на переправе кого звали—кликали? Мусенка? Партия, спаси! А—а! То—то и оно—то…". Из не—художетсвенный свидетельств – письмо солдата М. Ф. Черкасов: "Мама, я вступил в партию… Мама, помолись за меня Богу"[376].

С самого начала было ясно, что начавшаяся война – Отечественная. А раз так – пришло понимание того, что пора сворачивать войну Гражданскую. В Ленинграде на лето 1941 года был назначен взрыв Спаса—на—Крови. В Москве на 22 июня 1941 года был назначен взрыв храма Рождества Богородицы в Путинках. В тот же день должны были быть переданы ключи от Богоявленского собора и церкви Илии Обыденного[377]. Начавшаяся война отменила эти репрессии.

Мудрость проявили обе стороны. "Братья и сестры", "соотечественники" в речи Сталина вместо партийного "товарищи" было знаком долгожданного конца революции. Уже летом 41—го сворачивается антицерковная пропаганда, прекращается выпуск антирелигиозных журналов.