Церебральный сортинг

В своём главном теоретическом труде «Философия зоологии» Ж.Б. Ламарк сформулировал роль влияния на организмы среды обитания и образа жизни. Он считал, что по мере того, как изменяются условия обитания, климата, питания и образа жизни, трансформируются соответственным образом и рост, форма, соотношение частей, окраска, консистенция, подвижность и индустрия животных (Ламарк, 1911). Морфологические изменения организмов, в соответствии с гипотезой, происходят среди животных и растений от «привычки частого упражнения органа или отсутствия его употребления». С одной стороны, процесс редукции, по словам Ж.Б. Ламарка, выглядит таким образом: «Отсутствие употребления органа, сделавшееся постоянным вследствие усвоенных привычек, постепенно ослабляет этот орган и в конце концов заставляет его совершенно исчезнуть». С другой стороны, для морфологического прогресса и адаптивных изменений предлагается противоположный способ: «Частое употребление органа, сделавшееся постоянным в силу привычки, увеличивает способности этого органа, развивает его самого и заставляет его приобрести размеры и силу действия, каких нет у животных, упражняющих его менее». Результаты такого использования организма наследственно закрепляются и передаются из поколения в поколение, что и становится причиной эволюционных перемен (Ламарк, 1911 ).

Не вызывает сомнения, что эти идеи подтвердить не удалось, а часть оригинальных доказательств Ж.Б. Ламарка превратилась в расхожие анекдоты. Среди них достоин упоминания оригинальный анекдот с редукцией желудка пьяниц. Ж.Б. Ламарк заметил, что французские пьяницы того времени ели очень мало твёрдой пищи, а энергию получали в основном из напитков. По его мнению, жидкая пища быстро эвакуируется из системы пищеварения, не растягивая желудка и кишечника. На основании этого он делает вывод, что «...с течением времени их желудок сжался, а кишки укоротились». Такие прелестные рассуждения не подтверждались анатомами и ещё больше дискредитировали сомнительную гипотезу.

Теоретическое построение Ж.Б. Ламарка действительно неверно и умозрительно в отношении традиционных объектов морфологической эволюции. Наследование даже самых ценных качеств, приобретённых в течение жизни, никогда не происходит. В качестве примера воспользуемся экспериментами не на животных, а на людях. Образцом сомнительности идей ламаркизма могут служить опыты на азиатских и африканских красотках, которые продолжаются уже многие поколения. В Мьянме и Таиланде обитает племя падаунгов, относящееся к группе каренов. Женщины этого племени с раннего детства удлиняют шею кольцами. Масса этих колечек может превышать 20 кг, и при пожизненном ношении они вызывают атрофические изменения в мускулатуре шеи. Аналогичные представления о женской красоте существуют и в южноафриканском племени ама-ндебеле, принадлежащем к народам группы нгуни. Женские шейки приобретают жирафистую форму, что, по-видимому, возбуждает ндебельских эстетов. На самом деле шея почти не деформируется, а основные анатомические изменения связаны с плечевой зоной. Таким изысканным способом азиатские и африканские селекционеры уже много поколений улучшают своих любимых женщин для сексуальных утех.

Однако в последнее время некоторые свободомыслящие извращенки из падаунгов отказываются носить впечатляющие ошейники. В результате такой свободы нравов их шея и плечевой пояс остаются без изменений. Следовательно, вытянутые шейки никак не закрепились в геноме, хотя попыток было очень много. Если бы амандебеле и падаунги просто оставляли для размножения только естественных длинношеих красавиц, а остальных отбраковывали, то через сотню поколений желаемый эстетический финал был бы получен и без тяжёлых колец. Этот примитивный пример показывает, что ламаркизм является всего-навсего наивным умозрением и изящной игрой МЫСЛИ эволюционистов прошлого.

Аналогичным образом, пытаться перестроить в течение одной человеческой жизни мозг или детские социальные инстинкты невозможно. Принудительные изменения в поведении, уже детерминированном морфологической организацией мозга, получить почти невозможно. Каждый раз на впитанный с молоком матери и хорошо запечатлённый социальный инстинкт придётся надевать железный ошейник, заставляя человека изменить своё «естественное» поведение. Принуждая сложившегося человека отказаться от своих территориально-этнографических правил поведения и мышления, мы заставим его насиловать свой мозг и подражать чужеродным традициям.

Имитационная адаптивность скрывает от окружающих реальный нрав и юношеские социальные инстинкты. Радикально перестроить таких особей невозможно, а сменить менталитет удастся лишь через несколько поколений в контролируемой среде обитания. Иначе говоря, структурные изменения мозга, возникающие при церебральном сортинге, должны обязательно дополняться различными социальными инстинктами, которые являются видимой причиной дальнейшего искусственного отбора.