Цепной Койот. Книга 2

Но вдруг Павел остановился, вглядываясь в темноту впереди. Его Эмон шумно втянул носом воздух, шерсть на загривке встала дыбом, и Алеку вдруг показалась, что пелена на глазах Койота не такая мутная, как была одно воспоминание назад.

— Эй! Кто тут? — уверенно крикнул Павел, хотя не было ни единого намёка на постороннее присутствие. — Не ныкайся, выходи, побазарим!

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом возле ближайшего дома шевельнулась тень, и на дорогу вышел смутно знакомый худой мальчишка. И навёл на Павла ружьё.

* * *

Огонь был похож на вырвавшегося на волю хищника. Он с хрустом пожирал деревянные перегородки, трещал потолочными рейками, но самым большим его деликатесом были книги. Их он рвал в клочья, подбрасывая обугленные страницы к небу.

На краю деревни горела заброшенная библиотека. Вспыхнула в один миг и теперь пылала, как гигантских факел. Люди, в чём были, повыскакивали из соседних домов, забегали, запричитали. Замелькали кадушки, вёдра, кастрюли. К вечернему небу столбом поднимался чёрный дым.

— Где носит этих пожарных? Пока доедут, полдеревни сгорит! — вопил старый завуч, раздавая людям вёдра.

— Шланг, тяните шланг! — слышалось с другой стороны.

— Пашка, чего замер? Помогай, бездельник! — крикнул кто-то, сунув мне в руки пустой таз. Я так и остался с ним стоять, глядя на пляшущие языки пламени. Глаза слезились от дыма и жара. Вместе с библиотекой что-то трещало в груди.

— Слышала, Матвеевна, хулиганы эту заброшку облюбовали, — причитала соседка, подтаскивая мужикам ведро с водой. — К бабке не ходи, кто-то из них и подпалил!

— Хоть бы на дома не перекинулся огонь-то. Вона как пылает…

Пылало ярко, до пятен на сетчатке. В голове у меня крутилась неясная тревожная мысль, которую никак не удавалось ухватить. Что-то напрямую связанное с буйством огня, от которого щипало лицо и глаза.

С грохотом обрушился второй этаж. Школьный завуч, чей дом стоял ближе всего к библиотеке, в ужасе схватился за волосы, а я, отстояв в очереди, всё-таки наполнил таз у колонки, подтащил воду к пламени и плеснул так же, как это делали все — разливая половину мимо. Лица мужиков вокруг были растерянные, чумазые от копоти, спины — мокрые от пота.

Общая опасность объединила даже тех, кто в иные дни был готов сцепиться из-за косого взгляда. Но если деревня сгорит, вряд ли найдётся много желающих отстроиться заново. Скорее всего люди разъедутся, кто в город, кто в другие селения. Мне вдруг со злостью подумалось, что пусть бы сгорело всё дотла. Я был бы только рад перебраться подальше от надоевших рож, от вечных поучений и неодобрительных взглядов. Скучать не стал бы. А через четыре года — совершеннолетие, можно и с отцом навсегда распрощаться.