Центурион

– Я не стану скрывать, ваша деструктивная деятельность смущает власти Каленусии. Я не понимаю вас, Фалиан – во многом, хотя и не во всем. Вы знаете – ваши способности позволяют вам это – при мне нет ничего: ни записывающей аппаратуры, ни оружия. Скажите честно, как уважаемый мною человек – чего вы надеетесь этим добиться? Вернуть общество в каменный век? – но вы сами знаете, и знаете прекрасно, что это невозможно. Прославиться? – но вы до сих пор отвергали самые заманчивые предложения масс-медиа. Хотите власти? Она до сих пор ограничена кучкой таких же фанатиков, как и вы сам, Иеремия. Чего же вы хотите, Фалиан?

Старик размышлял не более полуминуты.

– Вы сын Мирового Разума, как все люди. Прислушайтесь – разве ответ не очевиден?

Хиллориан сокрушенно покачал головой.

– Для меня – совсем и совершенно не очевиден.

– Хотите его получить?

Полковник насторожился – что это? Приглашение посетить внутреннее собрание секты? Очень похоже. К делу об Аномалии такой визит прямого отношения не имел, однако для “глазка” предложение звучало любопытно. Креатуры явно открывались, соблазнительно маня двусмысленностью перспектив – слишком замкнутыми казались до сих пор луддиты.

Хиллориан улыбнулся, принудительно смягчив выражение жесткого лица.

– Конечно. Такие, как я, любят ответы.

– Вы его получите. Если дождетесь утра здесь.

Полковник прикинул – время позволяло.

– Охотно.

Иеремия оглянулся на силуэт, мелькнувший за москитной сеткой.

– Минна! Ты не ушла, как я велел?

Силуэт смущенно отстранился за косяк.

– Раз ты здесь – принеси гостю обед.

Хиллориан незаметно проследил за лицом женщины, вошедшей с полным блюдом маленьких, четырехугольных пирожков. В глазах крестьянки блестел вызов, смешанный, однако, с тщательно, но не очень удачно скрываемым страхом.

– Благодарю вас, свободная гражданка.

Женщина, не ответив, выскользнула за дверь.

– Это ваша дочь?

– Сноха.

Полковник сделал вид, что его вопрос не был чистой формальностью, Иеремия сделал вид, что не понял уклончивой природы полковничьей вежливости (родственные связи Фалиана в Департаменте знали назубок).

– Сын погиб три года назад в автокатастрофе.

– Соболезную. Это стало причиной ваших действий?

– Нет. Не ищите легких ответов. Дождитесь вечера.

Хиллориан надкусил крошечный пирожок. Начинка пахла вишней.

– Надеюсь, вы меня не разочаруете.

Иеремия серьезно покачал головой, вставая.

– Ожидающему да воздастся.

Светило медленно ползло от зенита к закату. Хиллориан съел вишневые пирожки и теперь ждал, рассматривая щели потолка, наивную кружевную вязь самодельных салфеток на подоконниках и примитивно-талантливую роспись стен цвета блеклой терракоты. За окном царственно прохаживались здоровенные рыжие куры с мясистыми, лениво обвисшими гребнями. На дворе удлинялись синие тени. Минна несколько раз прошла по двору, тревожно гремя ведром, Мюф, посвистывая, заглядывал в комнаты – полковник чувствовал на своем виске пристально-любопытный взгляд мальчишки.

Наконец, солнце коснулось верхушки холма…

Они осторожно уходили в прохладную темноту летнего вечера – полковник, Мюф и старик. Тропинка ложилась под ноги мелким песком, огибая возвышенность. Трухлявый мостик без перил, переброшенный через мелкий ручей, угрожающе затрещал под ногами. Хиллориан невидимо улыбнулся в темноте – еще не хватало стоймя рухнуть в пропахшую головастиками, тинистую воду. Пели цикады. Густо кудрявились кусты – верхняя сторона листьев кожисто-зеленая, нижняя – нежная, серебряно-ворсистая. Серебряная сторона листьев мерцала в полутьме. Вечерние сумерки сгущались, в зарослях что-то безобидно возилось, пискнул и ускользнул, унося из-под ног длинное тело, приземистый, проворный зверек. В траве зажглись бледно-зеленые огоньки светляков.

Тропинка обогнула непролазные заросли и закончилась круглым, низким лазом в стене зелени – дыркой меж раздвинутых и прижатых колышками ветвей.