Центурион

Юлия, обернувшись, успела перехватить взгляд Катона как раз перед тем, как он вышел за дверь. Она лишь печально качнула головой — дескать, видишь, как все у нас вышло, на что Катон понимающе кивнул и поспешил из караульной.

Термон был все еще полностью одет, когда резкий стук снаружи заставил его подойти к дверям опочивальни.

— Префект? — удивился царедворец. — Что случилось?

Катон молча кивнул на стражника, проводившего его к входу в царские покои.

— Хотелось бы наедине…

Термон услал стражника, а когда они остались одни, вопросительно склонил голову:

— Ну, так в чем дело?

— Князь Амет найден мертвым. Убит.

— Убит?! — Термон стиснул перед собой сведенные ладони. — Как?!

— Кто-то перерезал ему горло. Тело нашел я. — Чтобы не возникло подозрений, обстоятельства Катон изложил чуть подробней: — Вернее, мы вдвоем, с дочерью посланника. Случайно, у лестницы сторожевой башни. Видимо, за князем кто-то крался после того, как он ушел с пира. Убийца оглушил его сзади и заволок в лестничный колодец, где и завершил свое дело.

— Откуда вы можете это знать?

— Находиться в башне у Амета не было причины. А кровь натекла вокруг лужей. Отметин, что его волокли по земле, не обнаружено.

Термон, удовольствовавшись объяснением, кивнул.

— Правителю никто еще не докладывал?

— Нет. Потому я и здесь. Посланник Семпроний рассудил, что лучше будет послать меня к вам.

— Вероятно, он прав. Я сам обо всем доложу. Где тело?

— В караульне возле ворот.

— Кто там находится в данный момент?

— Центурион Макрон и посланник с дочерью.

— Значит, так. Найдите начальника дворцовой стражи и князя Балта. Пусть присоединятся к нам там.

Князь Балт подошел последним. Он был уже в простой ночной рубахе и прибыл в сопровождении своего верного Карпекса. Причину вызова Катон князю не сообщил; сказал лишь, что его срочно просил прийти дворцовый распорядитель. В караульную князь ввалился донельзя раздраженный.

— Кто-нибудь потрудится мне объяснить, что здесь, Сотис[23] вас пожги, происходит?

Вокруг стола стояла небольшая группа людей, и когда они обернулись к вновь прибывшему, Балту стало видно тело, а также склонившийся над ним отец, который не сводил глаз с лица своего мертвого сына. Балт устремился через комнату и, узнав своего брата, резко замедлил ход.

— Амет? Мертвый?

— Да, князь, — скорбно кивнул Термон.

С минуту Балт расширенными глазами смотрел на своего бездыханного брата.

— Когда это случилось?

— Вскоре после завершения пира.

Катон осторожно кашлянул:

— Этого мы пока точно не знаем. Князь Амет ушел до его окончания. Вероятно, убийца поджидал его снаружи, или же это был кто-то из гостей, ушедших вскоре после него.

— Ах вот как. Понятно…

Балт перевел взгляд на отца. Вабат сидел возле тела на лавке, неотрывно глядя на застывшее лицо, которое, казалось, смотрит на него встречно своими окаменевшими немигающими глазами. Вот старик приподнял руку и нежно погладил покойника по волосам, смахивая их со лба. Одна из прядок, стоило Вабату убрать с нее ладонь, тут же пружинисто скользнула на место.

— У него всегда были упрямые вихры, — с кроткой и печальной улыбкой заметил старик, — с самого детства… Сынок мой. Мой мальчик.

Он подался вперед и поцеловал мертвеца в лоб, вслед за чем припал к голове Амета щекой. По морщинистому, дряблому лицу Вабата скатывались слезы.

Все в безмолвном оцепенении смотрели, как правитель горюет по сыну. Наконец и Балт опустился напротив отца на колени и, неловко протянув руку, положил ее Вабату на плечо.

— Отец. Мне так жаль.

Вабат продолжал плакать; грудь его судорожно вздымалась, и он вряд ли замечал тех, кто стоял вокруг него. Даже такая августейшая особа, как монарх, перед телом умершего сына ужалась до размеров обыкновенного человека, убитого горем отца. Катону хотелось предложить хоть какое-то утешение, какую-то помощь, но он понимал, что даже сейчас, в этот сокровеннейший из моментов, существует неодолимый барьер царских знаков отличия, переступить который нельзя. В руку Катону скользнула чья-то жаркая небольшая ладонь, и он, глянув мельком, увидел, что на него снизу вверх смотрит Юлия; видно было, что она разделяет его чувства, это бессильное желание помочь.

Наконец, деликатно кашлянув, тихо подал голос Термон:

— О венценосец… Могу ли я чем-то поспособствовать?

— Кто это сделал?

— Мы не знаем, о венценосный. Тело только что обнаружено.

— Кто его нашел?

— Я, — нервно сглотнув, выговорил Катон.

— И я, — поспешила добавить Юлия. — Здесь, в сторожевой башне, венценосец.

Вабат поочередно поглядел на них заплаканными глазами.

— Он был еще жив, когда вы его нашли?

Катон мрачно покачал головой:

— Уже мертв. Спасти его мы не могли.

Вабат покосился вниз на тело, затем на Термона.

— Мне нужно, чтобы нашли убийцу. Неважно, как ты это осуществишь, скольких подозреваемых запытаешь. Но сыщи убийцу.

— Слушаю, о венценосец. Приложу все силы.

— Еще б ты не приложил. Ох, кто-то за это у меня поплатится. — Вабат с полубезумной улыбкой повел головой из стороны в сторону. — Смертью, лютой! А если убийца найден не будет, то вместо него смерти будешь предан ты.