Центурион

– Устал я, сынок, устал, исчерпан и истощен.

Принцепс иронически всхохотнул, колыхнув жирным, оплывшим телом. Стриж налил подогретой ключевой воды в бокал.

– Подпишите мировую?

– А ты ожидал, что я отвечу “нет”? Разочаруйся – повода не дам, подпишу, мерзавец. Вообще-то, я рад видеть тебя, ты лучшая поделка в моей жизни.

Оттон выпил воду, вытер дряблые губы платком и крепко стиснув дорогое перо, подписал документ.

– Возьми и утешься, щенок. Все бумаги относительны – надежны только хорошие солдаты. Иногда. Ха!

Стриж убрал договор, незаметно подавив улыбку. Принцепс тяжело поднялся с кресла.

– Не провожай меня – без суррогатного почета обойдусь. А насчет того, что я сказал, веришь ли, не веришь, но помни. Помни, тебе полезно, сынок…

* * *

Вечером того же дня Стриж шел по дороге, убегающей от окраины Арбела в сторону холмов. Охрана отстала, обманутая одним из тех приемов, которыми в совершенстве владел бывший сардар. Стриж шел, оставляя одинокую цепь следов на тонком белом полотне снега. Он знал, что среди бесчисленного множества укрытых этим снегом могильных холмиков нет того, самого дорогого. Прах сострадалистки – невесомый пепел – давно смешался с речной водой.

Дезет дошел до вершины холма и остановился там, вдыхая холодный чистый воздух. Река медленно несла свинцово-серую, не тронутую льдом воду на север.

“Я хотел спасти ее,” – подумал Стриж. “Хотел, стремился всей душой и не сумел, и никто в этом не виноват, никто, кроме меня самого. И я получил то, чего не хотел, чего не заслуживаю и к чему не стремился никогда – власть. Прав ли в своем изощренном цинизме его величие, принцепс иллирианский? Наверное, по-своему прав, за ним грязь и опыт десятилетий правления. И все-таки я не верю ему, не хочу верить, не буду верить, пока остается моя надежда.

Пока остается spes.”

Эпилог, которого могло и не быть

Лимб, безвременье

Груды клубящихся облаков прогнал прочь резкий, колючий, порывистый ветер, он же унес прозрачные лоскутья изодранной пелены тумана. Широкое, просторное поле у подножия скалы сплошь усеивали разномастные обломки – осколки портиков, руки, ноги и прочие члены статуй, каменное кружево, сбитое с арок, битый мрамор запорошила едкая пыль разрушения.

Ближе к центру этого отчаянного беспорядка, у нелепого вида конструкции примостились четверо – толстый старик в черной рубашке, тощий старик в балахоне проповедника, крепкий мужчина средних лет в сдвинутой на ухо кепи военного образца и долговязый насмешливый подросток. В странной конструкции при ближайшем рассмотрении без труда можно было опознать громоздкий сайбер, соединенный шнуром с велосипедом без колес.

– В седло, Септимус! Крутите педали, наша новая система отчаянно нуждается в питании.

Полковник Хиллориан (а кепи носил именно он), нехотя проворчал:

– Как пыльная работенка, так сразу – Септимус. С тех пор, как Разум с огромными потерями отыграли-таки последний раунд у Оркуса, имидж Лимба подозрительно изменился…

– Я бы не сказал однозначно, что в худшую сторону, – улыбнулся уютно расположившийся в удобной автоматизированной каталке Аналитик.

Иеремия гневно затряс ежиком седых волос:

– И горестно мне в Лимбе самом видеть технический разврат и всяческое непотребство!

Рослый, с виду пятнадцатилетний Мюф ухмыльнулся и засвистел с лукавой иронией подростка.

Мигнул и осветился монитор сайбера, Элвис Миниор устало вздохнул:

– Смотрите сами, господа, вот что значит раздавать кому ни попало свободную волю и предоставлять авантюрную историю ее естественному развитию. Что мы видим? Чем это обернулось, где мораль, где воспитание юношества, что скажут об этом безобразии беспристрастные наблюдатели? Девушку убили, военный преступник обелен…

– Джу и Холодная Пустота – две вещи крутые, но несовместные, – твердо заявил Мюф.

– Полностью согласен с Аналитиком, отдать власть в руки Стрижа – хуже развязки не придумаешь, – отрезал полковник, продолжая яростно крутить педали. – Шесть метров площади и двадцать пять лет в хорошей строгого режима тюрьме – вот то, что пристало негодяю. Я бы с удовольствием увидел иллирианца повешенным, но тогда призрак Дезета явится в Лимб и нам всем придется постоянно сносить его наглость.

– Не любите Стрижа?

– Терпеть не могу, – честно и скромно признался Хиллориан. – Он мой стратегический противник.

Мюф перестал насвистывать мотив песенки “и что она в нем нашла”:

– Ну, это точно, стратегический!

Он незаметно подкрался к Хиллориану сзади, и растопырив пальцы, приставил к макушке полковничьего кепи рожки. Аналитик отрешенно посмотрел на облака:

– Что будем делать, господа? Мы сами отказались от своих прав и нам уже не подправить события. Разве что запустить повтор… Не радуйтесь, Септимус, вам-то все равно ничего не светит.

Призрак Хиллориана, не прекращая крутить педали, ловко вытащил и закурил сигарету, выпустил облако дыма в сторону облаков, а потом добавил совершенно серьезно:

– Да я и не надеялся.

Аналитик задумался, отвернулся от неба, склонил на плечо лысую голову, тени туч тут же лениво разбрелись по развалинам Лимба.