Центумвир

– Не ухудшай свое положение.

Интонация очень ровная, но в ней чувствовался неподъемный груз последствий, если приказ не будет выполнен сейчас же. Инстинктивно оглянулась на него, потому что сработал рефлекс самосохранения, велевший держать в поле зрения того, кто говорит таким тоном. И ощутила, как пробегаются мурашки по спине. Он смотрел на Егора и взгляд его был не тяжелый. Тяжелейший. Не давящий, а вдавливающий, вбивающий в пол. Его реальный взгляд, молниеносно накидывающий ему с десяток-другой лет, возводящий вокруг него очень предупреждающую атмосферу, прямым текстом сообщающую, что обладатель этого взгляда сейчас очень раздражен. И очень опасен.

Стрельников, словно загипнотизированный, или просто отупев от страха, смотрел на Истомина. Который выждал секунду, но от Егора не последовало действий и Истомин, оставив основание ладони на столешнице пальцами сделал жест, демонстрирующий максимально презрительный приказ немедленно удалиться. Мужчины за соседним столом после этого его движения встали с мест и только тогда оцепеневший Егор отреагировал. Тоже встал из-за стола и направился к выходу. Вадим повернул голову в профиль, глядя в стол и вопросительно приподняв бровь.

– Зашугивание и угрозы, значит… – Истомин обращался явно ко мне, но смотрел вслед удаляющимся. Встал с места и пересел на стул Егора, кивком подзывая напряженную официантку, и бросив Вадиму, – вердикт тот же, что Хану и Хорьку. Не затягивайте. – Жестом отказался от меню протянутого официанткой, которую обошел Вадим, направляющийся на выход, – эспрессо лунго. – Перевел взгляд на меня. Уже совсем иной, абсолютно ровный, лицо непроницаемо, – вам что-то заказать?

– Нет, спасибо, – негромко ответила я, старательно усваивая перелом игры и торопливо вычисляя как сейчас вернее себя повести.

«…в самое ближайшее время он распорядится, чтобы мы, его штат, плотнее занялись вашей фирмой. И ее проблемами».

Очевидно, самое ближайшее время пришло. Вон Стрельников как взбледнул. Да и слова Истомина нарисовали в моем воображении отнюдь не радужное будущее у Егорушки. Поделом. Тварина. И у Ильи нервы целее и руки чистые. Одни плюсы, заебись.

Официантка удалилась, Истомину позвонили и он принял звонок, глядя на оживленную улицу за стеклом. Отвечал односложно, в основном слушал абонента, а я разглядывала его.

Истомина я представляла менее… да я вообще его не представляла. В моих мыслях Истомин это синоним охренненых инвестиций для расширения нашего бизнеса, новый виток бешеного развития, минимизация рисков, бескрайние возможности и тонны бабла. Даже с учетом того, что в соучредители будет введен его человек, что мы будем башлять ему проценты и иногда отмывать его деньги. Даже с учетом этого. В моих мыслях он – это собирательный образ вот этого всего, а не человек. И я вообще как-то не думала о том, что буду с ним контактировать. Что он будет таким. Не пятидесятилетним суровым мужиком с мешком денег и явно криминальными наклонностями, а вот… таким. На вид тридцать два-тридцать пять. Лицо располагающее, совершенно не похож на бандоса, криминального элемента и прочих злодеев. Короткостриженные русые волосы открывали высокий лоб. Кожа бледна, до того самого переходного состояния, что еще чуть-чуть и можно сказать болезненно бледна. Темные брови вразлет над серо-зелеными глазами, опущенными тяжелыми ресницами. Скулы достаточно выразительны, без перебора в резкости. Немного впалые щеки и упрямый подбородок акцентировали внимание на и без того выделяющихся ветвях нижней челюсти, четко формирующих линию и углы. Линия носа прямая, губы красиво очерчены, сейчас твердо сжаты, скорее даже недовольно. Одно это отражение его настроения снова пробуждало ту атмосферу, которую он создавал взглядом и я бы в этот момент не сказала, что его лицо располагающее. Скорее отталкивающее, особенно если посмотреть в глаза, где оседало явное темное, холодное и твердое, будто черный лед, раздражение, а его односложные реплики становились все более отрывчатыми, резкими, снова заставляя смотреть на него пристально, чтобы успеть среагировать, если начнется… атака.

Это именно так и воспринималось, а я всегда предпочитала слушать интуицию, наплевав на очевидное и мало кому нужное – я же ничего не сделала, с фига ли на меня нападут. И интуиция подсказывала, что сидящему передо мной человеку едва ли будет нужен обширный список доказательств, чтобы обосновать свои действия. Таким ничего не нужно и оправдываться им не перед кем. Пара минут представления с участием Егора, сильно перепуганного и явно осведомленного кто перед ним, безропотно пошедшего на выход, говорила, что крыть ходы Истомина и его людей нечем, хотя Егор при неплохих связях, но даже не вякнул… Чтобы сам Стрельников и не вякнул…

Н-да, ситуация, конечно.