Центровая

Правда, в тот раз я нашла выход из положения. Я расшевелила Самоеда, вывела его в люди, мы взяли под себя весь город. Но Леши больше нет, а сама я бессильна перед Медяком.

– Может, не будем грубить другу? – не зло, но предостерегающе спросил он.

Но я снова послала его по конкретному адресу и отправилась к себе в комнату. На прощание предупредила, что пристрелю, если он вдруг сунется ко мне в спальню.

Под одеяло я забралась прямо в одежде, руку, в которой держала пистолет, вытянула в сторону двери, а потом вдруг нервно засмеялась. Медяк снова смог заморочить мне голову, а я повелась как та колхозная дура. Нет, не бессильная я перед ним, просто у меня в голове еще не возникла идея насчет того, как выкрутиться из этой ситуации. Я обязательно что-нибудь придумаю, и Медяк вернется в стойло. Может, я отправлю его вслед за Самоедом, чтобы он не мешался у меня под ногами.

Я встала, разделась, снова легла, пистолет сунула под подушку. Ладно, пусть Медяк остается в моем доме, будет при мне, раз уж он этого хочет. Все верно, его нельзя оставлять без присмотра, а под моим контролем он дров не наломает. К тому же за ним сила, с которой нельзя не считаться.

На днях братва узнает, что Мещеры больше нет, и страх перед Медяком только усилится. Кто решится бросить мне вызов, если он будет со мной? А как удержать на привязи этого волка, я знаю. Со временем придумаю, как избавиться от него.

Глава 18

Пять тысяч долларов – серьезные деньги, моим родителям и за год столько не заработать, но я рассталась с этой суммой без сожаления. Договор дороже денег, так я и сказала Ярмольцеву, расплачиваясь с ним.

Оказывается, в нашем отделе милиции знали о подвигах, совершенных мной и Медяком, о сходе, о том, что я заказала Мещеру. Начальнику было известно и то, как погиб Колода. Эту информацию он вроде бы держал при себе, но бомба способна взорваться в любой момент. Детонатором мог стать визит представителей московского РУОПа, на котором повисло убийство Мещеры. Лукашевичу, кстати, подполковника давно пора получать, а он все в майорах ходит. Организует он совместно с руоповцами демонтаж нашей мафии, и все, привет. А меня закроют за организацию убийства.

Лукашевич жив-здоров, и вся информация о нас при нем. Одним словом, угроза взрыва никуда не делась. Зато мы теперь знали, кто работает на ментов. С этим козлом и надо было разобраться. А с Лукашевичем решим позже.

Медяк сначала схватил Жульена за ухо, задрал кверху его голову.

Затем он со всей силы сверху вниз ударил парня кулаком в нос и закричал:

– Зачем ты это сделал, падла?

– Я не хотел! – размазывая кровь по лицу, простонал Жульен. – Эти суки меня заставили!

– Кого это волнует? – с холодной ненавистью глядя на него, спросила я.

Однажды он уже предал меня. Дал нам с Лешей ключи от пустующей квартиры и растрепал об этом Медяку. Предъявлять ему я тогда не стала, зато сейчас могла на нем оторваться.

Но я спрашивала с него не за тот давний случай. Он должен был ответить за настоящее предательство. Какая разница, заставили его стучать ментам, или он сам вызвался?

– Простите, братва! – Жульен разрыдался.

Все наши бойцы в сборе, вокруг шумит на ветру лес, кружат листья, слетающие с деревьев. Осень, природа засыпает, чтобы очнуться весной. А кто-то умрет уже сегодня и никогда не воскреснет.

– Простим его, братва? – с едкой усмешкой спросила я.

В ответ никто не проронил ни слова. Все понимали, чем это закончится для Жульена. Пацаны осуждали его, но смерти ему в открытую никто не пожелал. В тяжелом молчании читался смертный приговор, и Жульен обреченно уронил голову на грудь. Все правильно, пусть хоть умрет как мужчина.

– Не прощает тебя братва. – Я покачала головой.

Жульен кивнул, и я увидела, как по его лицу потекли слезы.

А ведь когда-то он был частью моей семьи, и я относилась к нему как к своему брату. Кто бы мог подумать, что я стану его судьей и вынесу ему смертный приговор. Но ведь Жульен сам во всем виноват.

– Почему не прощает? Сейчас спросим. – Медяк оскалился, вдруг повернулся к Лузгану, вперил в него тяжелый, мутный взгляд и осведомился:

– Что скажешь, братан? Смерть ему или пощада?

– Ну… – Лузган замялся.

– Баранки гну! Чистеньким хочешь остаться, да? Типа не при делах? А может, ты тоже ментам стучишь?

– Я?! – Лузган ошалел от возмущения.

Но Медяк на него уже не смотрел, он наезжал на Кузю, который стоял рядом с ним:

– А может, ты стучишь?

Мотая головой, парень шарахнулся от него, а Медяк взялся за Слона:

– Что с Жульеном делать? Мочить его, или пусть живет!

– Мочить! – закивал тот.

– Давай, начинай! – Медяк достал из-за пояса ствол, протянул ему.

– А почему я? – Слон побледнел.

– А кто? Слушай, а ты не из общества благородных девиц? – напирал Медяк. – Может, на круг хочешь, как девочка?

– Слышь, ты за базаром следи! – заявил Слон и нахохлился.

– Если не девочка, то давай! – Медяк ударил Жульена ногой в плечо, опрокинул его на спину и тут же выстрелил ему в живот.