Центр

Итак, на нас ослабленных, уже разобщённых, был направлен удар центра. Против силы, которую мы сами тысячелетиями отдавали, мы не могли ничего выставить. Чёрные корни, изгибаясь, пронизывали нас насквозь, связывали с центром, из центра в нас перетекали лютая ненависть.

Представьте себе — в растение вливают яд, этот яд искажает его, делает уродливым, но не уничтожает, а оставляет в страшном, мучительном существовании.

Тьме, уродству, злобе отвратительна красота, и чем сильнее эта ненависть, тем она и коварнее и, в тоже время — бессмысленней, точнее понятней на самом примитивном уровне. Просто изменить всё, подмять под себя, сделать таким же уродливым, злобным.

Примитивность, это всё же не значит тупость. Примитивность — это стремление у одной, глупой, ничтожной и страшной цели, но ради этого затрачивается огромное количество энергии. Иногда ненависть бывает сильнее любви.

Завладев нашей сферой, превратив его в «Слиглазье», тьма не успокоилась. Ведь тьма знала, что за пределами сферы есть ещё что-то, и она стала разъедать оболочку (или, по вашему, "скорлупу"), но наткнулась на вакуум — вымораживающий всё живое, он заставил тьму отступить.

Были ещё и наружные трубы, ведущие к другим сферам, и через них пыталась прорваться тьма, но там на пути её стал текучий пламень, и тьме прилось отступить.

Каждое мгновенье в дальнейшем существовании заполнившей наше мирозданье тьмы было наполнено всё растущей яростью от того, что существует необъятный мир — множество сфер, а также и космос с его галактиками, до которого она не может добраться.

Тьма билась в этом беспрерывном, неумолимом стремлении, искала своей однобокой, прямой, страстной мыслью путь.

Эта мысль — чёрная, уродливая, ветвистая, порождала фантомов, фантомы же, купаясь во тьме, обретали плоть, и, в конце-концов, превратились в змеев и в их наездников. С ними, вам, быть может, ещё предстоит столкнуться.

— И, в конце-концов, тьма достигла нашего Многомирья… — проговорил Эрд.

— Да. Тьме удалось разъесть тонкую грань между Слиглазьем и Многомирьем.

— После этого и начались у нас неприятности, — молвил Перо.

— Совершенно верно.

— Ну а что вам от нас надо? — спросил Эрд.

— Ничего не надо, — ответил голос. — Вы ведь попали сюда случайно.

— А я уж подумал: от нас понадобиться какая-нибудь помощь, — вздохнул Перо.

— Вы, жители Аркополиса, через чур высокого мнения о себе… Кстати, известно ли вам, что время у нас и у вас идёт по разному?..

— Нет. Откуда же…

— Так знайте, что за время нашего разговора в Аркополисе прошло уже пять месяцев.

— Как же… Но наши родители… — в голосе Эрда прозвучало недоумение.

— Они замёрзли. Там почти всё вымерзло. Но свет скоро вернётся.

— Я не верю! — крикнул Перо. — Это сон.

Перо ущипнул себя, вздохнул:

— Нет. Не сплю я.

— Свет скоро вернётся… — продолжил голос.

— Откуда такая уверенность? — спросил Эрд.

— Есть такие существа, которые помогли этому возвращению…

— Неужели Эван?

— Мне известно о вашем Эване. Был ещё Дэкл, была Аннэя и другие… Некоторые из них погибли… Кто-то остался живым.

— А Эван?

— Вам это лучше не знать.

— Но кто же вернул свет?

— Скоро вы это узнаете… Возвращайтесь.

Незримая сила подняла друзей вверх. Потом они выбрались из-под развалин.

Вновь сияло лазурью небо. В промёрзшем Аркополисе медленно возрождалась жизнь.

Выжили немногие, но они уже выбирались из своих подземных убежищ.

Перо подошёл к миловидной девушке с красивыми глазами, и спросил:

— Скажите, кто вернул свет на небо?

Девушка улыбнулась, и ответила:

— Разве вы не знаете?..

— Нет… Мы были далеко отсюда…

— Его звали Апрачом. Он ворвался в великую тьму с камнем, который преображает тьму в свет. И тьма стала светом…

— А кем он был прежде — этот Апрач?

— Он был благородным человеком. Он был верным сыном Нокта…

Никто не знал, откуда дошли слухи об Апраче до Нокта. Но это не он победил тьму Слиглазье.

Велико Многомирье, много в нём героев и героинь; много удивительного, и миллиарда томов не хватило бы для того, чтобы описать хотя бы тысячную долю тех чудес.

Ну а что касается Эвана, то он, быть может, и на самом деле погиб во тьме. Во всяком случае, на Нокте его больше никто не видел.

Многочисленные фильмы с его участием пропали. Вообще — после великих холодов мало что осталось от культуры старого Нокта.

Символ ушедшего стал короткометражный, чудом сохранившейся фильм. Там показывали актрису Мэрианну Ангел.

Она стояла на площади, в широкополой шляпе, улыбалась. Вдруг случайный порыв ветра сорвал с её головы эту шляпу. Мэрианна бросилась за шляпой, но не догнала её (шляпа улетела в фонтан).

На несколько секунд Мэрианна посмотрела в небо. Казалось, увидела там свою крылатую мечту. Потом опустила голову, натянуто улыбнулась…

Давно уже не было Мэрианны Ангел, мало кто помнил подробности её жизни, а вот взгляд остался. Казалось, взгляд этот вопрошал у кого то:

— Где ты… где ты… где ты?

КОНЕЦ

18.10.2007