Ценник для генерала

Сыщику оставалось предположить, что именно Ломакин и подготовил второй счет с реквизитами совершенно другой фирмы. Никто не заподозрил подвоха, потому что реквизиты в любом случае были новыми, непривычными. Их подмена не бросилась в глаза.

Вечером, когда солнце уже вознамерилось садиться в лесные кроны, но пока никак не решалось это сделать, Гуров приехал в элитный поселок Усово-Рублевское, располагавшийся в одиннадцати километрах от МКАД по Рублево-Успенскому шоссе. Низкое солнце пускало по асфальту и высоким заборам длинные тени, любовалось разнообразием архитектуры домов и узором тротуарной плитки во дворах.

Гуров бродил между коттеджами, смотрел на окна и балконы, на дорогие иномарки, частенько проезжающие по улочкам поселка. Заходить в дом Ломакина смысла пока не было. Или совсем. Оперативники все обыски уже провели, экономка допрошена несколько раз.

Лев Иванович ознакомился с протоколами ее допроса. Увы, о сыне своего хозяина женщина ничего не знала. Да и в этом доме она работала не так давно. Собственно, с момента его покупки.

Гуров открыл свою записную книжку и сверился с хронологической таблицей, которую недавно стал для себя создавать. После того как Ломакин забрал сына Альберта из Пинска к себе в Москву, мальчик должен был еще четыре года учиться в какой-то школе. Потом, учитывая возможности отца, он вполне мог пять лет заниматься в вузе. После этого Альберт еще три года где-то должен был находиться.

Гурову не хотелось думать о том, что сына Ломакина уже нет в живых. Да и какой смысл отцу избавляться от него? Чтобы тот не наследовал родительские богатства? Учитывая аферу, задуманную много лет назад и прокрученную весьма лихо, Ломакин явно рассчитывал исчезнуть из страны вместе с деньгами.

Значит, экономка про сына не знала. Гуров еще пару часов бродил возле дома Ломакина. За это время он сумел переговорить с двумя его соседями и садовником, служившим неподалеку. Ломакина знали все, здоровались с ним при встрече. Один из соседей даже бывал в доме Ломакина. Но ни детей, ни игрушек, вообще ничего, что наводило бы на мысль о них, никто не видел.

На следующий день, пользуясь тем, что это было воскресенье, Гуров отправился на Ильинское шоссе, где в четырнадцати километрах от МКАД, в историческом месте, почти у Москвы-реки, стоял поселок Петрово-Дальнее. По сведениям, которыми располагало следствие, Ломакин имел там дом как раз в те времена, когда и привез из Беларуси сына. Двенадцать лет назад — срок немалый. Помнят ли его здесь? Стоит ли на месте тот дом, который он продал тогда?

Дом Гуров нашел. Тот стоял почти на самой окраине поселка. Какое это было место! Сосновая роща плавно уходила к реке, по ней вилась желтая песчаная тропинка, усыпанная хвоей. Сыщику казалось, что на дворе не самое начало октября, пусть и теплого, эти крыши, дорожки и травы пригрело вовсе не бабье, а самое настоящее лето. Еще немного, и зальются на зорях иволги, по вечерам на этих вот лавочках у реки снова станут собираться девчонки и пацаны. Ночные купания, песни под гитару…

Гуров вдруг поймал себя на том, что подменяет видение собственными воспоминаниями, пришедшими из древних времен его сопливой молодости. Он нахмурился и пошел звонить в ворота.

Калитку ему открыла молодая хорошенькая женщина. Лев Иванович извинился за беспокойство, предъявил служебное удостоверение и принялся расспрашивать ее про бывшего хозяина этого дома. Оказалось, что молодая пара в те годы купила особняк через агентство. Бывшего хозяина они и в глаза не видели. Но, судя по состоянию дома, человек он был аккуратный и приличный.

Второй дом от леса оказался необитаемым. Там шли ремонтные работы, которые по причине выходного дня приостановились. Еще в одном доме Гурову открыли пожилые мужчина и женщина. Они служили здесь по хозяйству давно, уже лет двадцать, и изложили сыщику едва ли не всю историю поселка. Кто, когда и где жил, чем занимался. Эти люди помнили только самого Ломакина. О мальчике они ничего не знали.

Гуров совсем было отчаялся, но вовсе не из-за того, что его поиски оказались безрезультатными. Рушилась теория, основанная на том, что Ломакин забрал сына к себе в дом. А по сути? Увы, судьба мальчика пока оставалась неизвестной.

Его невеселые размышления прервала молодая девушка, лихо подкатившая к одному из коттеджей на красном спорткаре.

— Простите, — Гуров галантно улыбнулся и погладил яркое крыло машины. — Вы не были бы так любезны ответить мне на один вопрос?

— Да?.. — Девушка улыбнулась как-то очень уж профессионально. — Что вы хотели?

Лев Иванович смотрел на эту особу лет двадцати пяти, на деловое выражение ее лица, на дорогую машину. Сыщику даже казалось, что она отвечает ему, а мысли, все ее сознание где-то там, возможно, в офисе собственной фирмы, может быть, в бутике или салоне красоты, принадлежащем ей. Девушка смотрела на него, но, кажется, не видела. И тут ему до ужаса захотелось вернуть эту, в принципе, очень даже миленькую персону в мир живых людей, природы, которая вон всего в двух шагах отсюда, птиц, ярких красок, запахов.