Ценник для генерала

«Интересные ребята, с ними стоит познакомиться поближе, — рассудил сыщик. — Этого вот высокого мужика явно подозревают чуть ли не в убийстве. Значит, есть основания? И что-то про бабу говорили. Глупо подозревать, что московского генерала, приехавшего в белорусский райцентр, потянет на местных деревенских красавиц и что из-за этой пассии его убьют в лесу. Это сюжет о российской глубинке тридцатых годов прошлого века».

Выйдя из школы, Гуров увидел, что высокий дядька, на которого наезжали двое ветеранов, садится в микроавтобус вместе с другими людьми. Двое его собеседников остались на улице. Они спокойно закурили, стояли и тихо переговаривались.

Сыщику нужен был повод не просто для знакомства, но и для того, чтобы провести с этими людьми значительное время, завести доверительную беседу. Гуров понимал, что на любой легенде долго не продержишься. Ему рано или поздно придется объяснять свой интерес к ветеранам расформированной воинской части и погибшему Рыбникову. Но лучше бы эту необходимость отложить как можно дальше.

Лев Иванович подошел к мужчинам, широко и открыто улыбнулся и протянул руку:

— Здравствуйте! Вы из ветеранов этой части?

— Да какие мы ветераны! — отвечая на рукопожатие, проговорил седовласый человек. — Мы все срочную тут служили в разные годы. Мы с Мухой дембельнулись в семьдесят восьмом. Вот приехали молодость вспомнить, с сослуживцами повидаться.

— А вы что, — поинтересовался второй мужчина, которого его седой приятель назвал Мухой, — к нашей части какое-то отношение имеете?

И тут Гурова осенило. А ведь легенду, придуманную на скорую руку и изложенную в музее, можно усовершенствовать. Эврика! Вот оно, решение!

— И прямое, и косвенное, — Лев Иванович опять улыбнулся. — Я в Сибири служил, во внутренних войсках, в части, которую с распадом СССР расформировали. Можно сказать, что за ненадобностью. Растерялись сослуживцы, а хотелось бы, чтобы память осталась. Вот как тут, у вас. Я проездом в Минск и Брест. Навещал старых друзей. Услышал о вашем музее, вот и решил заехать да посмотреть. Так сказать, перенять опыт и, может, у нас такое сделать. Хотя вообще-то у меня задумка иная. Я хочу книгу написать про армию, в которой мы с вами служили. Еще советскую и современную. Как изменилась армия, люди, в чем причина. Что мы потеряли, а что, может быть, и приобрели за эти тридцать лет.

— А вы писатель?

— В какой-то мере, — Гуров развел руками. — По большей части я журналист, хотя и внештатный. Но мои статьи с удовольствием берут различные российские издания. Сборник рассказов готовится к выходу, еще кое-где удавалось понемногу печататься. Одним словом, готовлюсь к выходу на пенсию, чтобы вплотную заняться литературным трудом.

Гуров специально так много и пространно философствовал. Он был уверен в том, что эти два человека далеки и от литературы, и от журналистики. Не тот типаж, слишком уж простой лексикон. А значит, можно им запудрить голову этой темой. Главное, чтобы теперь у него появилась возможность расспрашивать их со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— А чего же мы не познакомились-то? — спохватился мужчина с седыми волосами и такими же усами. — Меня зовут Алексей Богомазов. Думаю, проще будет общаться без отчеств и на «ты». Мы вроде примерно одного возраста. А это Муха, как мы его тогда звали, Сашка Мухин.

— Гуров, Лев. — Сыщик снова протянул руку для пожатий. — Так где поговорим? Я, честно говоря, даже в гостиницу еще не устроился. Может, успею, как вы считаете? Вы ведь не в первый раз в этом городе.

— Слушайте, мужики! — вдруг завелся Мухин. — А чего это мы? Может, поехали все к Ольге в Оброво? Нам-то все равно там ночевать, мы у нее на постое, а тебе, Лев, место тоже найдем.

— Неудобно как-то, — замялся Гуров. — Вы двое, а тут еще я. А где это Оброво?

— Это как раз в тех местах, где наша часть была. Можно сказать, прямо за проволокой. Ничего, Ольга будет только рада. Невесело ей там одной в четырех стенах. А мы, кстати, не стесняем ее в хате, живем и ночуем в летней кухне. Есть у нее такая пристройка. Вполне комфортабельная!

Мужчины громко засмеялись, видимо, вспомнили что-то, связанное с этой самой комфортабельностью. Гуров сделал вид, что его покидают сомнения и он готов уже согласиться. Долго изображать скромность и стеснительность не стоило. Во-первых, какой ты журналист, если обладаешь таким незавидным качеством, как стеснительность. Во-вторых, ночевка вместе с этими людьми как нельзя лучше отвечала его планам.

— Ладно, уломали, — Гуров хмыкнул и махнул рукой. — Если уж становиться писателем, так надо влезать в эту шкуру окончательно. Спать там, где положат, пить с теми, с кем познакомишься, да и слушать их же.

— Наслушаешься, — пообещал низкорослый грузный Мухин. — Это мы тебе обещаем.

Друзья подвели нового знакомого к стареньким синим «Жигулям» пятой модели с местными номерами. Гуров удивленно посмотрел на эту машину, потом на мужчин.

— Вы на ней приехали из другого города? — спросил он с нескрываемым сомнением.