Цена железа

В статистическом исследовании под редакцией генерал–полковника Г. Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах двадцатого века. Потери вооружённых сил» приведены сведения о производстве автомобилей воюющими странами за эти годы.

Смотрим.

Германия — 65 тыс.

Франция — 110 тыс.

Великобритания — 87 тыс.

Россия — 20 тыс.

Италия — 28 тыс.

США — 30 тыс.

Последние две страны выпустили это количество автомобилей не за 1914–1918 годы, а за время участия этих стран в войне.

Для справки. Италия вступила в войну 23 мая 1915 года. США — 6 апреля 1917 года.

Так что, 20 тысяч вроде бы достаточно солидная цифра. Всего в три раза меньше, чем в Германии.

Только, в основном, это было не производство, а сборка из импортных комплектующих. Какая же это промышленность?

Сегодня, например, Узбекистан выпускает популярные в России автомобили «ДЭУ». Их так и называют: «узбекской сборки». Не хочу сказать о них ничего плохого. Но не станет же кто‑то утверждать, что в Узбекистане сейчас имеется развитая автомобильная промышленность?

Так вот. Оценить уровень развития автомобильной промышленности дореволюционной России можно достаточно просто и наглядно. Для этого надо всего лишь сравнить его со временем послереволюционным. Потому что время это как раз очень показательно для рассматриваемой темы.

С 1917 и по 1923 год включительно в России не было выпущено вообще ни одного автомобиля. Что, не было в них потребности? Сомневаюсь. Тогда где же упомянутая певцами «российского тигра» автомобильная промышленность?

Если есть промышленность, то она работает. Если промышленности нет, то она не работает. Вот и вся премудрость.

Обычно упоминается при этом, что «…можно предположить, что революция и гражданская война сделали невозможным самостоятельное развитие в России многих отраслей промышленности, начало которым было положено в 10–х гг. 20–го века. В частности, и автомобилестроения…».

А почему?

Мировая война выпускать автомобили не мешала. 20 тысяч — это много больше, чем выпущено было их в России за все годы до войны. В мирное, то есть, время. А гражданская война помешала. Да так, что выпуск упал до нуля.

Виновна зловредность большевиков? Большевики не выпускали автомобили из‑за того, что это противоречило учению Маркса? Или может быть имеются какие‑то другие причины того, что в России вдруг разучились изготавливать автомобили?

Так все же, почему? Не потому ли, что, в связи с экономической блокадой, в Россию перестали поступать комплектующие изделия, из которых здесь эта техника собиралась? Так какая же это промышленность?

Вдумайтесь. Когда закончилась гражданская война, заводы, производящие боеприпасы, стрелковое вооружение, артиллерию, амуницию, как работали, так и продолжали спокойно работать и в условиях экономической блокады. Это, действительно, доказывает, что военная промышленность в царской России существовала.

Текстильная промышленность продолжала крутиться на среднерусском льне. Значит, она существовала тоже. А когда на рынке появился среднеазиатский хлопок, закрутилась еще лучше. То есть здесь проблема была в сырье.

Да, действительно, объёмы производства во многих отраслях тогда упали. И сильно упали. Это так. Тем не менее, какое–никакое, но производство всё‑таки было, пусть и в меньшем, объёме.

А техника, о которой мы говорим — не выпускалась. Вообще не выпускалась. Хотя проблем с сырьем не знала.

Тогда что это доказывает?

Часто кивают при этом на военную и послевоенную разруху.

А что это за явление такое — разруха после гражданской войны?

Думаю, понятие это было воспринято общественным сознанием чисто автоматически. Для наших современников во многом сыграла свою роль подсознательная аналогия с масштабом разрушений, оставленных на нашей земле немецко–фашистскими захватчиками. Катастрофичность этого явления сложила в наших умах определённый стереотип — по окончанию войны страна обычно лежит в развалинах.

Но давайте вспомним. Первая мировая война очень мало затронула своими боевыми действиями территории Российской империи. Если же говорить о войне гражданской, то надо иметь в виду, что боевые средства, применяемые воюющими сторонами, были предельно облегчены. Не было никаких армад бомбардировщиков, обрушивающих на города тысячи тонн смертоносного металла. Не было танковых армий. Не было массированного артиллерийского огня, ведущегося десятками тысяч орудий разного калибра.

Так откуда было взяться тем разрушениям, которые мы себе обычно представляем?

Да, конечно, определённый урон производительным силам был нанесён, с этим никто не спорит. Но затронул он в основном железнодорожный транспорт, пути и подвижной состав. Специфика гражданской войны приводила к тому, что боевые действия велись чаще всего в зоне железных дорог. Так закупили в Швеции тысячу паровозов — вот вам и нет никакой разрухи.

Так что, то, что мы привычно представляем себе как разруху после гражданской войны, на самом деле представляет из себя последствия человеческого фактора. В самом чистом виде. Очень хорошо об этом явлении высказался у Михаила Афанасьевича Булгакова профессор Преображенский.