Цена времени. Книга I (СИ)

— И тебе не хворать. — Уже не так дружелюбно, но вполне без негатива ответил он.

— Ты с деревни какой что ли? — Только сейчас я заметил откровенно плачевное состояние как телеги, так и лошади, которая явно страдала от регулярного недоедания.

— Отчего ж это с деревни? — С явным акцентом возразил он — С самого Новгорода! — Уж очень горделиво произнёс мужик. Ему было явно под сорок лет. Он имел неопрятную бороду и откровенно бомжеватый вид. Хотя был вполне себе упитанным и крепким.

— Да ну? — С недоверием покосился на него я. Хотя чего это я ломаюсь? Какая мне разница, откуда этот мужичок? Главное, чтобы довезти смог. — А не подбросишь до города?

На слове "подбросишь" он состроил явно непонимающую мину, однако вскоре, видимо, почуяв возможность заработать, охотно согласился:

— Довезу, конечно. Ты уж не сумлевайся, прямо до ворот довезу.

Я не обрати внимания на странное выражение. Ну мало-ли, старообрядец какой. Таких в наше время не мало по стране ходит. Правда, я слышал, они в основном в Сибири обитают, да где подальше от цивилизации. Но да ладно, они обычно мирные ребята. Надеюсь.

Мы медленно тронулись вдоль лесного массива, как вдруг мужик спросил:

— А тебя как звать-то?

— Александр, а тебя?

— Митрофаном кличут.

Мы ещё немного помолчали, но вскоре любопытный Митрофан сказал:

— Дивная одёжка на тебе, да и мешок я гляжу богатый. Никак купец аль немец?

Эта фраза буквально выбила меня из колеи, однако я быстро сориентировался. Вспомнив, что немцами раньше называли всех иностранцев, я подтвердил теорию старовера:

— Немец, издалека я прибыл, но язык ваш хорошо выучил. Родители у меня из ваших.

— А-а, вона чего. А я уж думал дразнишь меня, мужиком кличешь. Так вот запомни — у нас так нельзя говорить!

— А… — Я хотел было возразить, однако вовремя вспомнил, что слово "мужик" в старославянском имело уменьшительно-ласкательный смысл и для взрослого считалось оскорблением. — Извини, запамятовал я слово это.

— Это ничего, уразумеешь. — Смилостивился мой спаситель. — А всё же откуда будешь?

— Ты таких мест и не знаешь, уж прости.

— Понимаю. А родичи твои?

— С Петербурга. — Непринуждённо ответил я.

— Хм… Дивно, не слыхал. Деревня что ли какая? Али на юге где крепостица?

И тут я во второй раз впал в ступор. Ну ладно говор его необычный, но чтобы Санкт-Петербург не знать.

— Э… Как же?! Санкт-Петербург, город на Неве. Заложен Петром Алексеевичем Романовым. — Разразился я заученными на уроках истории фактами.

— На Неве? Нет, по Неве я много раз ходил, нет там городов больших. Ежели токмо Ладога. Да и не было князя такого — Петра, да ещё и Алексеича. — Почесал затылок мой таксист на минималках. — А когда заложили-то его?

Я на мгновение задумался, но почти тут же отчеканил:

— В марте одна тысяча семьсот третьего!

Тут уже извозчик впал в ступор.

— Это ежели сейчас семь тыщ семьсот тринадцатый, то… — Мужик задумался, а я поспешил его опередить, вспомнив про старую моду вести летоисчисление от сотворения мира, то бишь от рождества Христова, да еще пять тысяч пятьсот восемь лет.

— Подожди, то есть как семь тысяч семьсот тринадцатый?! Ты хочешь сказать, что от рождения господа нашего, Иисуса Христа

, прошло… — Я задумался, проводя вычисления — одна тысяча пятьсот пять лет?!

— Ну, так получается.

Что говорил дальше Митрофан, я не слышал, ибо второй раз за сутки упал без памяти. Только в этот раз не от головной боли, а от навалившегося шока.

Интерлюдия.

— Аркадий Семёнович, доложите о состоянии испытуемого.

— Я ничего не понимаю. Датчики жизнедеятельности по нулям, а GPS система вышла из строя. При этом последнее, что мы получили от него — мощный импульс квантовой энергии.

— Какие прогнозы?

— Он либо умер в лесу, где в последний раз его засекли, после чего его съели дикие звери, либо…

— Либо что?

— Либо наши опасения подтвердились и квантовая энергия в голове человека может создавать пространственно-временный аномалии.

— А может, он всё же умер от скачка энергии?

— Маловероятно. Он силён не только телом но и духом. Поэтому я его и выбрал.

— Хорошо, вы свободны, Аркадий Семёнович.

Глава 3. "Адаптация"

Второй раз подряд моё пробуждение не вызывает у меня ничего, кроме раздражения. Митрофан расталкивал меня, пытаясь привести в чувство. Черносошный крестьянин, а именно такой статус, как я понял, имел мой недавний собеседник, не на шутку перепугался, когда я чуть было не свалился с телеги.

— Эй, Александр! Живой?! — Похоже, он уже долго пытался восстановить моё самочувствие.