Цена успеха

Алексе стали часто сниться кошмары, в основном это были вариации на одну и ту же тему: будто у нее уже есть чадо, с которым обязательно что-нибудь случается. Правда заключалась в том, что перспектива завести ребенка стала, как никогда, пугать Алексу и она не знала, что с этим делать.

— Ой, мамочка, какие красивые! — восхищенно воскликнула Венди, взглянув на вишневые деревья, усыпанные белыми и розовыми цветами. Солнечным субботним днем Венди, Гейл и Кэлли прогуливались по берегу Потомака. — Кэлли, подними меня, я хочу их понюхать! — потребовала девочка.

Мать не стала объяснять, что цветы вишни не пахнут, — ее дочь все равно не успокоится, пока не убедится в этом сама.

Все трое приехали в Вашингтон накануне вечером, чтобы провести здесь выходные. В воскресенье Кэлли отвезет девочку домой, а Гейл собиралась задержаться еще на пару дней, чтобы приобрести кое-какие картины и повидаться со старыми друзьями.

Для Венди это была первая поездка в столицу, и ей было все интересно, особенно мемориалы Вашингтона и Линкольна, но больше всего — зоопарк. Однако она наотрез отказывалась возвращаться домой без матери, и Гейл пришлось купить огромную фотографию медведя и пообещать вставить ее в рамку и повесить в детской.

Воскресным вечером, лежа в постели, Гейл вспоминала встречу с Алексой на аукционе. С первой минуты стало ясно: миссис Джером не догадывается, что ее муж и Гейл были когда-то любовниками. И это открытие, лишний раз подтверждавшее, что Филипп сохранил их связь в тайне, приводило миллионершу в радостное возбуждение.

Алекса оказалась именно такой, какой Гейл ее и представляла: очень привлекательная, сдержанная, в прическе волосок лежал к волоску, платье — такое вполне могла бы носить жена сенатора — классического стиля, явно дорогое, но не броское. По сравнению с нарядом хозяйки аукциона оно выглядело консервативным и несколько скучноватым.

Из разговора выяснилось, что у них есть кое-что общее, и это могло оказаться весьма полезным. Гейл умолчала, что знакома с Уильямом Пеннингтоном еще с тех времен, когда работала в Национальной галерее. Разведенный Билл Пеннингтон в свои шестьдесят с хвостиком не утратил жизнелюбия, седые волосы только прибавляли его облику благородства. Он на всю жизнь сохранил благородный английский акцент, приобретенный во время учебы в Кембридже.

В понедельник утром Гейл отправилась с визитом в его особняк на Эмбесси-роуд, чтобы обсудить возможность приобретения принадлежавшей ему картины. Эту покупку Гейл затеяла с единственной целью — получить повод провести некоторое время с Пеннингтоном.

Они с Гейл вспомнили многочисленных общих знакомых, поговорили о ее вдовстве, о Венди и, наконец, обсудили картину — небольшое и очень дорогое полотно Уистлера.

Гейл всегда подозревала, что Билл в нее влюблен — разумеется, на свой изысканный и очень застенчивый манер, — и на этот раз решила пустить в ход все свое обаяние.

— Билл, расскажите мне о вашем новом музее. Я так много о нем слышала.

Трудно было найти тему, которая заинтересовала бы ее собеседника сильнее. За два дня Гейл как бы случайными, а на самом деле очень умело поставленными вопросами сумела выудить у него почти все, что хотела узнать.

Пеннингтон считал Алексу Кейтс-Джером очень талантливым архитектором, исключительно преданным делу. Несколько месяцев назад она побывала в Вашингтоне вместе с Иганом Бауэром, и скоро они снова должны приехать, чтобы проконтролировать ход строительства. По его словам, архитекторы останавливались в отеле «Карлтон».

Таким образом получилось, что в этом небольшом путешествии Гейл приобрела за свои деньги гораздо больше, чем просто картину, пусть даже самую распрекрасную.

По возвращении из Вашингтона она не поленилась пригласить на ленч Пэт Фуллер — коллегу по благотворительному комитету, которая была замужем за архитектором. Оказалось, что Пэт немного знакома с Иганом, который числился в ее списках потенциальных жертвователей. Она описала его как прожигателя жизни и одновременно человека, который стремится занять более высокое положение на социальной лестнице. Мистера Бауэра неизменно приглашали на благотворительные мероприятия — он был хорош собой, считался достойным кавалером, и многие разведенные женщины среднего возраста охотно закрывали глаза на его недостатки.

Главным из таковых считалось отсутствие больших денег. А то, что у него было, архитектор добыл своим трудом, а также благодаря эффектной внешности и хорошо подвешенному языку. Иган появлялся во всех лучших ресторанах и клубах обычно в обществе какой-нибудь привлекательной разведенки и только иногда — с молоденькой дебютанткой высшего света, не пожелавшей внять предостережениям матери.

То обстоятельство, что Алекса работает в тесном контакте с таким сердцеедом, показалось Гейл весьма интересным. Она рассуждала примерно так: