Цена страсти шейха

– Я был не в состоянии думать. – Халид пожалел о вырвавшихся словах. Вряд ли она понимает, в каком тумане он находился. У отца было больше пасынков, чем Халид мог представить, и уж конечно отец сам не мог бы их посчитать. Дети, рожденные в гареме, никакого отношения к королю или принцу не имели, и, своими глазами видя, сколько боли это приносит, Халид не хотел того же для Обри. – Если бы я думал, мы бы не оказались в этой ситуации.

– «Ситуации»? – Обри усмехнулась. Как же он переменился. Ночью он был страстным, внимательным и добрым. А сейчас она словно смотрела на незнакомца, ей хотелось быстрее уйти. – Я заберу свои вещи.

– Да.

Она вернулась в ванную и быстро натянула свою привычную одежду – джинсовую юбку и топ, сандалии. В обычном наряде она снова почувствовала себя старой Обри, но из зеркала на нее смотрела незнакомка. Прошлая ночь многому ее научила. И прежде чем уйти, Обри достала из кошелька все, что положил туда Халид.

– Забери деньги. Я могу себе это позволить.

– Ты не можешь позволить себе меня, Халид. Я не позволю тебе сделать из меня проститутку. – Обри направилась к двери, но остановилась и добавила: – Я знаю, ты обо мне так думал. Когда спрашивал обо мне и Джобе.

– Так зачем изображать оскорбленную невинность теперь, когда я плачу тебе по праву?

– Я не изображаю. Я оскорблена, потому что правда считала прошлую ночь чем-то большим. Я не ждала, что теперь мы будем вместе навсегда, но и не думала, что ты будешь платить мне за услуги. Знаешь, Халид, работающие женщины в сексе отдыхают. Они тоже заслуживают право на романтику. Боже мой, как же сильно они этого заслуживают.

Обри спустилась вниз и быстро прошла через обезлюдевшее к утру фойе. В ресторане готовились к завтраку, бар, где в память о Джобе пели Бренди с девушками, был закрыт. Она остановилась на мгновение там, где они поцеловались в первый раз, где она согласилась пойти с ним в номер, где едва не пожалела о своем выборе. Но она не жалела. Ей было так хорошо, как не было никогда. Пока не настало утро. Обри вышла на улицу и подставила лицо прохладному воздуху. В Нью-Йорке начался один из красивейших дней, но она не могла этого ощутить. Все, что она испытывала с его стороны, – холодное равнодушие. Она не имела понятия, как добраться до метро, но сейчас ей нужно было просто увеличить дистанцию между собой и Халидом.

– Обри!

В голосе Халида слышалось облегчение.

Он пожалел о своем поведении еще до того, как за ней закрылась дверь, и, спешно одевшись, выскочил из номера, по дороге пытаясь связаться с водителем и убедиться, что тот ее забрал. И какой радостью было увидеть, что она еще здесь. Правда, на оклик она не обернулась и лишь ускорила шаг. Он догнал ее, схватил за руку и снова позвал ее по имени.

– Не уходи вот так.

– Ты хочешь улыбок? – Обри выдавила самую широкую и яркую, на какую только была способна, и даже изобразила воздушный поцелуй. Поплакать можно и позже, а сейчас нужно держаться за гордость. – Так лучше?

– Обри. Прости меня.

В его голосе не было смирения, но какие-то глубокие и чистые ноты сказали Обри, что его извинения были искренними и что это редкость. Так и было. Халид никогда не извинялся, и не по причине собственного статуса. Он просто никого не подпускал так близко, чтобы причинить человеку боль. Но ее он подпустил – и причинил.

– Мы можем поговорить?

– Нет. – Хотя ей и хотелось понять, как за несколько часов такой близости все могло поменяться настолько сильно. – Мне нужно успеть на самолет.

– Мой водитель…

– Все тот же, что и прошлой ночью? Спасибо, справлюсь сама.

Но тут она посмотрела на Халида – действительно посмотрела, отбросив гордость. Аккуратный и собранный вчера, сегодня он явно едва успел накинуть на себя одежду. Белая рубашка застегнута кое-как и вся помята, обувь надета на голую ногу. Он выглядел так же растрепанно, как она чувствовала себя внутри. И не собирался так просто ее отпускать.

– Обри, я оплачу тебе другой рейс, прямо сейчас, только не уходи. Мне нужно кое-что объяснить.

После секундного колебания она кивнула. Надежда победила. Дурацкая слепая надежда.

И вместо того чтобы отвесить ему пощечину и отдать последние деньги на такси – лишь бы уйти, – Обри позволила ему взять ее под руку и отвести в парк. Он купил им кофе, и они сели на скамейку, наблюдая за тем, как в Нью-Йорке начинается новый день. Обри думала, что сейчас он скажет ей, что он женат, или снова напомнит о таблетках. Правда оказалась совсем другой.

– Прошлой ночи не должно было быть по многим причинам. И основная в том, что я королевских кровей.

Скамейка под ней не исчезла, но Обри на всякий случай ухватилась за нее покрепче.

– Королевских?

– Я наследный принц Аль-Захана.

Хотелось бы ей понимающе кивнуть, но вместо этого пришлось спросить:

– Что это означает?

Он слышал об этом с колыбели, и теперь пришлось сказать это самому:

– Я буду королем.

– Ты хочешь этого? – Вместо вопроса вышло утверждение.

Молчание.

– Хотеть – единственная роскошь, которая мне недоступна. Я могу удовлетворять потребности и надеялся сделать это с тобой.