Цена ошибки – любовь

"Да он бабник бесстыжий, – думала Саша, стараясь убедить себя в этой немудреной мысли, взывая к собственному разуму. – Вот и решил сверкнуть обаянием… Лилька же сказала, что он где-то болтался всю ночь. Крас-сивый мужчина, мать его… Небось, отказа не знает, привык к всеобщему вниманию. Ему все равно, за какой юбкой волочиться. Лишь бы за зад ухватить! Да это вообще лилькин ухажер, в конце концов. Не сметь думать о нем!"

И, тем не менее, улыбки генерального, его прикосновение волновали Сашу, ей хотелось думать и думать о них, и она с упорством мазохиста прокручивала в памяти мгновения, когда он стоял рядом, чуть склонив голову. Чтобы успокоиться, она открыла кран с холодной водой и пригоршней песнула воды в пылающее лицо.

– Саша? – Мишка деликатно стучался в запертую дверь, но девушка словно не слышала его, умываясь ледяной водой, набирая пригоршнями еще и еще, до тех пор, пока не заломило от холода покрасневшие пальцы. – Саша, все хорошо?

– Да! – грубо выкрикнула она, чувствуя, как к остывшим щекам ее снова приливает горячая кровь, и становится нестерпимо стыдно.

– Дура, какая же я дура! – ругалась она, яростно терзая ни в чем не повинное полотенце. Утренняя эйфория казалась ей смешной и наивной. Ночная идиллия, нежные поцелуи, которые, казалось, предать было невозможно, растворились в одной улыбке этого бессовестного человека, в его синих смешливых глазах. От осознания этого становилось нестерпимо стыдно; Саша заставляла себя вспомнить стастную ночь, заставляла себя думать о Мише, который стоял сейчас за дверями ванной и с тревогой в голосе о чем-то спрашивал, но одно прикосновение, одно невинное прикосновение Яна к ней затмевало все, и Саша яростно кусала губы, кляня себя последними словами.

"Да у него таких, как я, три сотни, – яростно думала Саша, игнорируя тревожный стук в двери ванной. Она прекратила тереть ледяными ладонями лицо – бушующего пожара все равно было не погасить, – и смело глянула в зеркало. – Дура. Растаяла. Понравился – да, черт подери, дура, он понравился тебе! Купилась на смазливое личико! На улыбку… на внимание, курица убогая! Господи, да нельзя же быть такой… жалкой! Должна же гордость быть, в конце концов! Не хватало еще начать бегать за ним… "

– Ну, прости меня, Саша! – выкрик Мишки, наконец, дошел до ее сознания, и Саша, мало что понимая, обернулась к дверям. – Прости!

– Что? – прошептала Саша. – За что?

– Ты же все понимаешь, – тоскливо простонал за дверями Миша. – Ты же знаешь мою маму… Она вечно меня держит на коротком поводке, туда не ходи, этого не делай… Я правда никогда… это первый и последний раз, я клянусь! Я обещаю! Ну, не плачь…

– Что первый раз? – не поняла Саша. – Что ты натворил?!

Она распахнула двери и вывалилась из ванной комнаты с видом убийцы, едва не сбив Мишу с ног.

– Что еще?! – взвизгнула она, с ненавистью сверля молодого человека взглядом. Вид у нее был взъерошенный и дикий, лицо мокрое и красное от холодной воды, и это лишний раз подтвердило Мише его теорию: Саша в ванной плакала.

– Я клянусь, – изо всех сил вытягивая шею, как гусь, бормотал Миша, прижимая руки к груди, – этого не повторится! Я не рассчитал сил. Да, опрометчиво было соглашаться еще посидеть, но я никогда раньше…

Что он бормочет такое?!

– Но Пахомыч… ты же его знаешь, он мертвого уговорит! И я нигде, я чес-слово, тут был…

Что он говорит?!

– Да, это стыдно, – с видом очень отважного человека признал Миша, пряча глаза. – Это очень стыдно, напиться до беспамятства и спать в коридоре, у всех на виду, но я клянусь – я нигде не был, я просто уснул под дверью. Искал ключ и…

– Что ты несешь?! – прошептала Саша, отказываясь что-либо вообще понимать.

Миша же вчера с ней был?! Пошел к Пахомычу за подарками – вот же они, маска и украшение, – и вернулся слегка выпившим, но не настолько, чтоб спать в коридоре! Да и вообще, они же заснули вместе! Какой коридор?..