Цена ошибки

– Всё-то ты не знаешь, – проворчал он, подхватывая ложку и принимаясь помешивать кашу в покорёженном котелке. – Полагаю, что это как-то связано с событиями, произошедшими с тобой за последнее время.

– А что с ними не так?

– Ты знаешь, кто такие морохи? – спросил Альвар, постучав ложкой по краю котелка и убрав её в сторону. – Ты знаешь, кто такие тени? Знаешь? Хорошо. Последнее дыхание человека, умершего болезненно, наполнено болью, сильнейшими эмоциями, воспоминаниями, желаниями, и всё это превращается в безумный хаос. Во что-то весьма похожее на энергию. Мы способны поглощать это, оставаясь при этом в своём уме. Точно тебе никто не скажет, что именно мы получаем от них, когда упокаиваем, но одно знают все: им в этом мире не место.

– И что даёт нам эта энергия? – спросил я.

– Ты слышал о трёх колдунах, которые находятся близ властителя? Это морохи, только лет им столько, что они и сами, наверное, не помнят, сколько.

– Неужели с помощью этой энергии, выплеснутой во время смерти, можно настолько продлить себе жизнь?

– Не забывай, что тени нападают на людей и тянут из них порядок. Многие считают, что они пожирают души. А это значит, только что возникшая тень явно должна отличаться от той, которой много лет.

– Все ли морохи способны жить так долго? – поинтересовался я, решив позже подумать о том, способны ли тени накапливать отобранный у людей порядок или же тратят его на своё существование.

– Если подходить к своей жизни разумно, то возможно всё, – кивнул Альвар, а потом глянул на котелок и торопливо начал снимать его. Потянуло пригоревшей кашей. – Ты спрашивал меня, откуда у нас такая скорость. Я отвечу тебе: всё оттуда же. Ты ведь ощущал это, не так ли? Нечто неприятное, холодное и скользкое. Когда упокаиваешь тень, чувствуешь себя так, словно давишься громадным слизняком. Вот, это оно и есть.

– И с помощью этой энергии вы можете двигаться быстрее и жить дольше? И всё?

– Не всё, – качнул головой Альвар. – Она позволяет ранам затягиваться быстрее. Не так быстро, как у тебя, но быстрее, чем у обычного человека. Убить мороха не сложнее обычного человека, правда, его ещё поймать надо для этого. Скорость наша увеличивается, когда рядом тени или во время смертельной опасности. Так что, если сильно не рисковать, можно прожить так же долго, как те колдуны.

– А с помощью неё можно сделать это? – кивнул я в сторону щепок.

– Нет, но у тебя особые обстоятельства, – Альвар посмотрел на место, где ещё недавно стояла хижина. – Думаю, это из-за того, что ты поглотил слишком много хаоса за короткий срок.

– То есть я не смог его удержать, и он вырвался из меня вот таким образом? – поинтересовался я, подумав, что это удобное и правдоподобное объяснение, вот только сам я прекрасно знал, что именно тут произошло недавно, но посвящать в это Альвара не собирался.

– Другой причины нет.

– А зачем вы меня душили? – спросил я спокойно, ещё толком не зная, как относиться к такому. – Вы ведь пытались меня задушить, не так ли? – уточнил я, потерев горло. Оно до сих пор болело, и я уверен, что кожу сейчас украшали синяки, оставшиеся от пальцев.

– Ты бы себя видел – сам бы кинулся душить, – недовольно отозвался Альвар. – Когда ты хижину разнёс, я около ручья был. Примчался сюда, тебя увидел, поднял, чтобы проверить, не ранен ли. А ты смотришь – и глаза, как у тени, зелёным горят. Рефлекс и сработал. Привычного ощущения поглощения хаоса не было, да и ты, несмотря на то, что умирал, ничего из меня не тянул ради спасения. Тогда-то и пришёл в себя. Ешь.

Я не стал отказываться, подтянул к себе котелок, достал ложку и принялся за кашу. Первый глоток дался чуть болезненно, но потом я просто перестал обращать на это внимание.

Пока ел, размышлял. Итак, покров полностью спал с моего разума. Теперь я отлично помнил и что это такое, и кто его наложил на меня, и причину наложения тоже знал. Чтобы проверить свои воспоминания полностью, решил, что надо начать издалека.

Однажды планеты встали в ряд, на небосклоне зажглась счастливая звезда, мои родители совершили акт любви, итогом которого через девять месяцев стал я. То есть, как и любой другой человек, я родился. Страна тогда ещё называлась СССР, но в девяностые она развалилась и стала называться Россией.

Мои воспоминания начинаются очень рано, самые первые – как я учился ходить. Невероятно, но факт. С любым другим человеком такое вряд ли возможно, ведь обычно самые первые годы жизни люди не помнят. Хотя, наверное, встречаются исключения.