Цена могущества

- Ну да, - невозмутимо откликнулся он. – Посуди сам. Твоя мать – ведь у неё был Дар, хоть и слабый – сразу бы распознала во мне некроманта. Ваш священник тут же потребовал бы сжечь меня на костре. А ты говоришь – «с радостью бы приняли». Допустим, что произошло чудо, и мне разрешили бы стать твоим учителем. Что было бы потом? Эти болваны, твои старшие братья, постоянно посмеивались бы над тем, что ты проводишь время за книгами, а не тратишь его на всякие глупые развлечения, вроде охоты или турниров.  А сестра обижалась бы на то, что ты не играешь с ней как раньше. Поверь мне, я очень хорошо знаю, как всё это происходило бы.

Я уже приоткрыл рот, чтобы возразить, но он прервал мои невысказанные слова движением ладони:

‑ У каждого свой путь к могуществу, мальчик. Каждый должен заплатить за него свою цену. Твой путь – таков, и твоя цена – такая. Решаю не я, всё в руках богов.

Пауза вслед затем затянулась, и я уже не ждал продолжения. Учитель неподвижно сидел в своём кресле, низко опустив накрытую капюшоном голову. Наконец, когда я уже и перестал ждать ответа он вновь заговорил,  и голос его был тих и печален.

‑ Когда мне было чуть меньше лет, чем тебе тогда, в наш дом тоже постучался одетый в  чёрное человек. Он стал моим наставником. А я со временем стал тем… кем стал.

Во мне шевельнулось смесь сочувствия и любопытства.

‑ Он… тоже убил твою семью?

Молчание продлилось ещё дольше.

‑ Нет, ‑ проскрежетал он наконец, ‑ это я сделал сам, когда набрался достаточно сил для этого. Я же сказал – они мне мешали.

Меня словно обдало холодной волной. Колдун поднял на меня свои пустые бесцветные глаза.

- Знаешь, а ведь ты должен быть мне благодарен. Ведь я же просто выполнил за тебя твою работу!

Перед моим внутренним взором на секунду предстала увиденная как бы со стороны картина. Я, с оскаленным лицом и безумными глазами, перерезаю кинжалом тонкую шею Лидии…

Я вскочил, охваченный ужасом, и бросился прочь из этого страшного места, подальше от этого чудовища. Но, стремглав сбегая вниз по крутой каменной лестнице, я ещё успел услышать, как он повторяет:

‑ У каждого свой путь к могуществу! Каждому суждено заплатить за него свою цену! Боги не спрашивают! Они всё решают за нас!

Уроки продолжались. Я повторял сложные заклинания. Я учил мёртвые языки, с трудом произнося слова, после каждого из которых мне хотелось сплюнуть и прополоскать рот водой.

Я учился – учился ради единственной цели. Я готовил смерть своего мучителя. Тщательно подбирал слова заклинания, ведь каждое слово стоило мне прожитого года жизни. Получилось длинное заклинание из 76 рун. Я показал его Учителю – ведь у меня не было причин скрывать свои намерения. Он долго и серьезно изучал неровные руны, решительно написанные детской рукой. Улыбнулся даже, разобрав последние 17 – я жертвовал годы жизни, чтобы конец моего врага был особо долгим и мучительным.

Он решительно вычеркнул 9 рун, предназначенных, чтобы определить его Истинное Имя.

‑ Придёт время, мальчик, и я сам тебе его назову, – наконец удовлетворённо произнёс он. Некромант никогда не зазывал меня по имени, обращаясь ко мне просто и обезличенно: «мальчик». Пожалуй, в этом он был прав. Моё прежнее имя осталось растоптанным на окровавленных плитах двора. А своё Истинное Имя, которое станет частью моего могущества, я выберу себе сам. Истинное Имя, дающее власть над его обладателем, не следует знать никому – тем более тому, с кем рано или поздно нам придётся сойтись в смертельной схватке.

Я использовал открывшийся у меня и с каждым днём крепнущий дар. С лёгкостью я разводил огонь в очаге, одним движением согревал воду для купания. Если мне было необходимо взять какой либо предмет, то теперь стоило лишь протянуть руку, и он послушно перелетал в неё. Конечно, я не преминул проверить на прочность окружившую замок волшебную стену. Она мне пока что была не по силам.

Воспоминания о том ужасном дне становились всё более стёртыми и блёклыми. Я ничего не забыл, но память уже не терзала меня острой болью. Я по-прежнему скучал о родителях и сестре, но порой ловил себя на мысли, что больше всего мне недостаёт общества моего маленького верного друга, моего щенка. Я стыдился этих мыслей, я гнал их от себя. Мне казалось, что тем самым я предаю память моих родных.