Цена мечты

Магистр щита неопределенно хмыкнул и через головы собравшихся посмотрел в центр залы. Кадриль уже кончилась, пришел черед вальса — и открывал его принц Геона об руку с будущей супругой. Его высочество пребывал в отличном настроении и, судя по смеху ближайших придворных, напропалую острил. Амбер эль Моури, в расшитом белыми лилиями серебристом платье совсем не похожая на недавнюю наездницу, сдержанно улыбалась. То ли просто не умела по-другому, то ли шутки принца не казались ей такими уж смешными.

Круг придворных раздвинулся в стороны. Его высочество, мягко притушив веселье, вывел свою партнершу в центр залы и выпустил ее руку. Они отступили друг от друга на несколько шагов и медленно сошлись вновь под первые нежные аккорды вальса. Легкий взмах руки, поворот головы… И вот уже они скользят по паркету, едва касаясь его ногами, словно паря в воздухе на незримых крыльях: он, высокий, темноволосый, стремительный, истинный Норт-Ларрмайн — воплощение вызова и силы, и она — невесомая, гибкая, как ивовая ветвь, нежно-серебристая, прохладная, словно вода в горном ключе. Что за пара! И что за танец! В нем одном слились простота и элегантность, изящество и страсть… Поворот, еще один — наследный принц Геона и дочь правителя свободного герцогства кружились в изменчивом темпе вальса, то ускоряясь, то замедляясь, сходясь и вновь расходясь. Воздушной пеной вскипал серебристый шелк платья, морской гладью синело сукно парадного мундира — и тускнели под потолком золоченые люстры, зыбким призраком покачивалась, тая, пестрая толпа — словно не было вокруг уже ни дворца, ни бала, одни лишь волны, что пляшут свободными у каменистых утесов… Такие разные, но такие похожие сейчас, будущие король и королева скользили по кругу, красивые, грациозные, как молодые боги, и никто не осмеливался последовать их примеру. Это был не просто танец. Это было дыхание самой стихии!..

Лишь на втором туре вальса, когда его высочество проводил нареченную к отцу, по паркету закружились другие пары. Вальс всегда прекрасен, мелодия его трогает душу, а искусных танцоров, помимо принца, при дворе хватает, однако… Ушло очарование, растворился в душном воздухе бала свежий морской бриз, все вернулось на круги своя. Граф Рексфорд, обычно чуждый прекрасного, почему-то огорченно вздохнул про себя. И чуть не вздрогнул от неожиданности, когда над самым его ухом раздался голос позабытого маркиза Д’Алваро:

— Айрон, тебе старший эль Виатор поблизости не попадался? Или он уже откланяться успел?

Магистр щита, встряхнувшись, без сожалений отвел взгляд от кружащихся по зале танцоров.

— Кто, Герхард? — насмешливо переспросил он. — Вот еще, держи карман шире. Этот до первых лучей пред сиятельным взором государыни проторчит, глаза уже намозолил. Вроде видел я его только что на лестнице… А! Да вон же!

Он шевельнул плечом в сторону одного из окон. Астор повернул голову — и правда, там, куда указывал граф, стоял высокий сутуловатый мужчина в темно-зеленом камзоле, с орлиным профилем и широкими залысинами. Несмотря на возраст, мужчину можно было даже назвать интересным, но все портили характерная жесткая складка у губ и неприятный, высокомерно-снисходительный взгляд. И то, и другое не было грузом прожитых лет: сколько помнил маркиз Д’Алваро, герцог в юности тоже не отличался приятностью черт, равно как и характера — они учились вместе, только Герхард был курсом старше, и уже тогда будущего главу школы терпеть не могли ни его сокурсники, ни большинство преподавателей. Что же, зато, надо признать, царедворец из него вышел отменный!

Астор натянуто улыбнулся магистру щита:

— Прости, я тебя покидаю. Надеюсь, сегодня еще свидимся. А если нет…

— Тогда до следующего парада, — понимающе хмыкнул Рексфорд. И с любопытством взглянул на скучающего у окна главу Даккарая. — К нему у тебя, что ли, «дело»? Сочувствую.

Он кивнул на прощание и отошел. Маркиз одернул мундир. Идти на поклон к Герхарду эль Виатору было для него невыносимо, но увы, бывают вещи и похуже. «К примеру, если откажет, — мрачно подумал Астор, решительно поворачивая в сторону окна. — С него бы сталось… Демоны! Столько воды утекло с тех пор, а все равно так и тянет к стенке поставить!..»