Цена мечты

Занятие продолжилось. Старший эль Хаарт наступал, младший, как мог, отбивался. Получалось, по мнению обоих, из рук вон. Нейл катастрофически не успевал за отцом, через раз пропускал удары и ронял свой шест с завидной периодичностью, вовсе не ощущая его «частью самого себя», как предписывали учителя и основы. Проклятая палка трещала и выскальзывала из пальцев, дыхание сбивалось, к прошлым синякам стремительно прибавлялись новые, а его светлость, похоже, даже не устал. Он порхал вокруг взмыленного ученика, словно по воздуху, и шест в его руках жил своей жизнью — одновременно подчиняясь воле хозяина. Как? Этого Нейлу не дано было постичь. Внутренне плюясь, он терпеливо сносил отцовские тычки, среди которых не было ни одного напрасного, и просто ждал, когда уже, наконец, закончится это мучение.

Герцог эль Хаарт, по совести, тоже не был доволен уроком. Неспособность Нейла к соединению простейших приемов, которые были ему прекрасно известны, вызывала у герцога глухое раздражение и досаду на самого себя. А этого Кендал не любил. Привыкший всегда и во всем быть первым, покинувший во время оно Бар-Шаббу лучшим выпускником, он не мог допустить и мысли, что его сын, безусловно талантливый маг, как боец никуда не годится. Да, пока это всего лишь шест, но с четвертого курса к нему добавится холодное оружие — и что тогда?.. Высшего балла Нейлару не видать, если вообще не покалечится, с такими-то успехами. Самое непостижимое — ведь действительно все знает, старается из последних сил, а толку чуть! И это Нейлар, тот, кто разносит в щепки одну мишень за другой, одновременно выставляя щиты и без труда удерживая в воздухе за спиной пирамиду из трех сокурсников-стрелков! Что ему здесь-то мешает? Поймав себя на этой мысли, герцог задумчиво качнул головой и, уйдя в глухую оборону, чуть прикрыл веки.

— Нападай, — коротко велел он. Всклокоченный и совершенно выдохшийся ученик послушно перешел в наступление, такое же медленное и рваное, как до того защита, но учитель уже не обращал на это внимания. Он машинально парировал, уходил от ударов и одновременно вглядывался в лицо Нейла, отмечая любое его изменение — будь то сжавшиеся на миг зубы или мимолетное движение темных нахмуренных бровей… Кендал искал ответ. И в конце концов его нашел.

Проблема была не в трудной науке и плохой памяти. И даже не в том, что сын привык тщательно обдумывать каждое свое действие. Проблема была в самом Нейларе: любая попытка сближения, неважно, защищался он или нападал, разбивалась о незримый барьер между ним и противником. Барьер, о котором он вряд ли знал, но который сам же и создал. «Близкий контакт», — понял герцог. И, моргнув, перехватил рукой край занесенного над его головой шеста.

— Достаточно, — сказал он. — На сегодня закончим.

Нейл, утирая мокрое от пота лицо, растерянно обернулся на дверь:

— Уже?

Не то чтобы ему очень хотелось продолжения, однако знакомого боя часов из холла, возвещающего о том, что уже семь, и вот-вот появятся слуги, он не услышал. А заканчивать тренировку раньше положенного срока было непохоже на отца. «Жалко ему меня стало, что ли?»- подумал молодой человек и тут же отмел это предположение как смехотворное. Герцог эль Хаарт не был чужд сострадания, однако жалость считал чувством бессмысленным и даже вредоносным: по его твердому мнению, ни сильнее, ни умнее, ни счастливее она еще никого не сделала. В целом Нейл был с отцом согласен.

— Убери шесты и приведи себя в порядок, — услышал он. — Завтра парад, так что продолжим послезавтра. Только постарайся перед занятием все-таки выспаться.

Кендал кивнул сыну, отдал ему свой снаряд и покинул тренировочный зал. Нейл вздохнул про себя. Выспаться-то он выспится: Сандру после вчерашнего наверняка наказали, и навряд ли она в ближайшие пару дней хотя бы нос из дому осмелится высунуть… А вот что делать с собственной криворукостью? Бросив на зажатые в пальцах шесты сумрачный взгляд, Нейл сунул их в шкаф, громко хлопнул дверцами и вышел вслед за отцом.

* * *

Завтрак был накрыт в малой столовой. Разумеется, имелась и большая, но последний раз ее открывали, наверное, четверть века назад, когда еще были живы родители Кендала эль Хаарта. Покойные герцог и герцогиня слыли хозяевами хлебосольными, к тому же оба магами не являлись и званые вечера устраивали каждый месяц — исключая лето. Летом адептов Бар-Шаббы распускали на каникулы, и Кендал возвращался домой: он, конечно, тогда уже носил амулет и опасности ни для отца с матерью, ни для их гостей не представлял, однако… Береженого боги берегут! Приглашения на ужины и приемы чете эль Хаартов присылали по-прежнему, однако сами к ним уже не ездили до самой осени. Родители Кендала всё понимали и не слишком расстраивались. Сын был единственным ребенком, к тому же поздним и вымоленным, и пусть его рождение едва не стоило жизни герцогине, она обожала свое дитя. Герцог тоже любил сына, может, и не так сильно, как любил бы, окажись тот обычным человеком, но это все-таки была его плоть и кровь.