Цена любви

Первый в этом году снег осчастливил Москву уже под утро. Большие пушистые хлопья вдруг неуверенно заскользили вниз — от еще не тронутого рассветом неба к ненадолго опустевшим и затихшим улицам, словно так и не решили до конца, стоит или не стоит дарить столице по-настоящему зимний день.

Ирина Генриховна Турецкая наблюдала это скольжение из окна своей квартиры, пристально разглядывая начавший уже белеть асфальт перед подъездом дома.

Александр Борисович Турецкий, еще издали приметивший, что его законное место на стоянке занял какой-то хмырь, припарковавшись за углом, смотрел на первый снег, уже начавший скрипеть под его ботинками, наоборот, задрав голову кверху, ощущая себя участником этого всегда нового и торжественного действа…

У него немного закружилась голова от небесного хаотичного мельтешения белого на черно-синем фоне, пришлось остановиться, пoжалев при этом, что оставил надоевшую палку в «пежо».

У Ирины Генриховны, увидевшей его в этот момент, екнуло и забилось в два раза быстрее сердце: ей в первую секунду показалось, что это Антон Плетнев, а вовсе не Шурик медленно бредет вдоль дома… Неужели они и правда похожи, как считает Меркулов? Раньше она этого не замечала. Но и Шурик уже давным-давно не заявлялся домой под утро, она почти успела отвыкнуть от привычки волноваться за него, строить предположения насчет того, где носит ее непутевого мужа на сей раз…

Александр Борисович перевел взгляд на свои окна и слегка вздрогнул, увидев силуэт жены на желтоватом фоне электрического света, но с места не сдвинулся.

Ирина Генриховна тоже слегка вздрогнула и отпрянула от окна, отступив в глубь кухни… Она автоматически двинулась к плите, включила газ под давно остывшей сковородкой. Потом, подойдя к столу, включила и чайник «Тефаль». И, присев на табурет, задумалась. Просто так, ни о чем. Никаких попыток понять себя она не делала, просто ждала, когда услышит шум лифта.

Лифт загудел, наверное, минуты через три, не меньше. Во всяком случае, чайник вскипеть успел, а котлеты подгореть не успели.

Потом послышался знакомый щелчок ключа в дверном замке и вслед за ним — не менее знакомые звуки полетевших в разные стороны сброшенных ботинок: вначале правый, за ним левый. Александр Борисович вернулся домой. С ним, слава богу, все в порядке. По крайней мере, на этот раз.

— Привет, Ириш, — сказал он, объявляясь на пороге кухни. — На улице — снег, настоящий, как под Новый год. Там так красиво!

— Да, — сказала она, — снег… — И, помолчав, добавила: — Ты прав… Действительно красиво…