Цена Империи

— Молодец! — Ахвизра был очень доволен. — Когда-нибудь из тебя выйдет отменный воин, Аласейа… — И вдруг змеиным движением вывернулся из-под «клинка», выдернул из сапога нож и полоснул по ноге Коршунова. Аккурат по сухожилию. Разумеется, тупой стороной ножа, а не острой, иначе быть бы Алексею калекой.

Миг — и Ахвизра уже на ногах, и уже его деревяшка упирается Коршунову в живот.

Опять обыграл ловкий гревтунг, а ведь реакция у Коршунова даже лучше. Ну да, Алексей знал: его проблема еще и в том, что он, добившись успеха, останавливается, расслабляется… а Ахвизра — нет. Ладно, еще не вечер.

Вернее, как раз вечер.

— Хорош, — сказал Алексей, отпихивая «меч» от своего живота. — Солнце садится. А завтра гепиды прибудут. Надо выспаться.

— Езжай, — кивнул Ахвизра. — Выспись. А то люди говорят: ты совсем плохо спишь. Каждую ночь в твоем шатре шум. Это блохи вам со Стайсой спать мешают, да? — гот ухмыльнулся.

— Да, — буркнул Коршунов.

Ну не лагерь воинский, а коммуналка какая-то.

Ахвизра ухмыльнулся еще шире:

— Такие злые у тебя блохи, Аласейа. Стайса твоя бедная от них так громко кричит!

— Я думаю, Ахвизра, если б тебя шершень за язык укусил, — сказал Коршунов, — языку твоему ничего бы не было, а вот шершень, тот бы от твоего яда помер.

И засвистел, подзывая свою лошадку. Шутки по поводу его и Насти Алексея уже порядком достали. С другой стороны, и шутников можно понять: на весь многотысячный воинский табор не наберется и сотни женщин. А уж равной его Анастасии и вовсе нет.

— «Марку Аврелию Клавдию, легату в Мезии, — от вождя славных гревтунгов — привет! Сообщаю тебе, что грозные соплеменники мои, вкупе со свирепыми герулами алчного рикса Комозика вкупе со злокозненными боранами и кровожадными гепидами, соединившись в бесчисленное воинство и погрузившись на множество кораблей, вознамерились морем достичь границ земель, что лежат к югу от устья Данубия…» — Коршунов запнулся, оторвал глаза от пергамента, посмотрел на Анастасию. — Я правильно читаю? — спросил он.

— Твоя латынь ужасна, — грустно проговорила женщина. — Но это не имеет значения.

— Почему?

— Потому что тебе никогда не быть гражданином Рима. А мне никогда больше не увидеть дома… — Голос Анастасии дрогнул.

— Почему?

— Ты ведь отправишь это? — Она показала на исписанный ею самой пергамент.

Алексей кивнул.

— Если моему донесению не поверят, меня сочтут предательницей. Если поверят, то тоже сочтут предательницей. Но позже, когда случится беда. — Анастасия тяжело вздохнула. — Даже если я рискну вернуться, я никогда не смогу жить под своим именем. И никогда не смогу встретиться со своими друзьями. Мне придется жить в вечном страхе, что когда-нибудь за мной явятся вегилы…

— Вегилы — это кто? — перебил Коршунов.

— Те, кому поручено следить за порядком и законом. Какая тебе разница, кто такие вегилы! — воскликнула она сердито. — Ты не понимаешь! Только там, на землях Рима, — настоящая жизнь. Культура, искусство, цивилизация… а здесь только дикость, грязь, блохи, варварская речь и варварская грубость! Ты не поймешь!

— Ну почему же? — усмехнулся Алексей. — Я тебя отлично понимаю. Еще здесь нет электричества и центрального отопления. А также телевидения, спутников и персональных компьютеров…

— О чем ты говоришь?

— Ты не поймешь! — Коршунов бросил на постель пергамент, тут же свернувшийся трубкой. — Тот мир, откуда я пришел, так же отличается от твоего Рима, как Рим — от готского бурга. Но я не оплакиваю его, понятно! Я пришел в этот мир, и я сделаю его своим! — Он присел рядом с ней, обнял. — И твой Рим тоже станет моим. Если ты мне поможешь. Настя, бог свидетель, я делаю это не только для себя, но и для тебя. Мы будем жить в Риме! Мечом или золотом, но мы с тобой проложим себе путь к центру этого мира!

Женщина молча прижалась головой к его плечу.

«Эх, если бы у меня была возможность вернуться домой! — подумал Коршунов. — Вернуться вместе с тобой, Настенька…»

Но нет, невозможно. Тот, двадцать первый век, даже сниться ему уже перестал…

— Верь мне, любимая! — прошептал он. — Верь мне — и все будет!

Анастасия молчала. За тонкой тканью шатра гудел варварский лагерь, скрежетали цикады, громко плескала рыба в тинистой заводи…

Словно в каком-нибудь турпоходе. В каком-нибудь Лосево… м-да, турпоход. Немножко затянувшийся и немножко кровавый.

«Зато осень здесь теплая! — с непонятным ожесточением подумал Коршунов. — А когда похолодает — можно двинуться на юг. В теплые, так сказать, страны. Попутешествовать. В сопровождении персональной армии. Эх, был бы здесь Генка — порадовался бы за меня!»

На следующее утро он нашел Скулди, вручил герулу пергамент и попросил сделать так, чтобы данный пергамент в самые краткие сроки попал к римским торговцам, возвращающимся домой.

— Что здесь? — поинтересовался Скулди.

— Отправь его — и увидишь, — уклончиво ответил Коршунов.

— Что увижу? — спросил недоверчивый герул.

— Если все выйдет, как я задумал, бораны дадут нам корабли.

— А понтийская римская эскадра?

— Отправь это, Скулди! — решительно заявил Коршунов. — Отправь — и ты увидишь.