Цена двуличности. Часть 3

Понимание этого незнакомого чувства и причины его возникновения приходит спустя десяток секунд, когда чернокнижник уже почти что обошел внешнюю границу защитных кругов.

Ревность. Самая, что ни есть, обычная ревность.

В этот момент до меня наконец-то доходит, почему Ваан настолько свободно чувствует себя в доме Суртаза, выполняет поручения и вообще… Потому что он — тоже ученик Первого Некроманта. И от того, что никто мне об этом не сказал, почему-то становится обидно. Хоть умом я и понимаю, что докладывать о таком мне и не обязаны.

Что ж, в какой-то степени, наверное, теперь я чувствую примерно то же, что мог ощущать Альд, перестав быть единственным учеником Суртаза. Потому что себялюбия в моем характере, оказывается, ненамного меньше. И откуда только взялось? Наверное, дурной пример — заразителен. В любом случае, с осознанием этой черты своего характера как-то придется жить.

Тем более, что появление других последователей не помешало Альду много лет оставаться первым и самым приближенным учеником Суртаза.

Глядя на то, как за Вааном закрывается дверь, я понимаю, что намерена добиться того же.

Стоит чернокнижнику покинуть комнату, как тварь снова переключает свое внимание на меня. Таящееся в теле Кит чудовище явно пытается поймать мой взгляд, и меня спасает лишь отсутствие глаз, из-за чего Многоликий Отец просто не знает, куда я смотрю в тот или иной момент.

И мне, разобравшейся в своих ощущениях по отношению к чернокнижнику, меньше всего хотелось смотреть на Кит. Поэтому я сосредотачиваюсь на изучении внутренних защитных кругов, которые в очередной раз вспыхивают, исчезают и возвращаются на свое место спустя десяток-другой секунд.

— Это существо говорило тебе еще что-то?

Вопрос Суртаза застает меня врасплох, ведь я уже приготовилась было к поручению учителя в виде доставки приглашения для тетушки Сади.

— Он… — мне требуется пара секунд, чтобы собраться с мыслями, — сказал, что у меня интересная сборка. И что со мной, возможно, будет иначе… что-то.

— Это все?

— Еще он назвал меня ребенком.

— Хм… Можешь вспомнить дословно?

— Ну… Он сказал: иди сюда, дитя.

— Какой вывод ты делаешь из всего этого?

— С учетом его способности к переселению… — наконец-то мне удается облечь свои мысли и смутные подозрения в слова. — Похоже, он собирался занять мое тело. По крайней мере, попытаться. Видимо, он почувствовал кровь химеры… м-м-м… в моих костях. И рассчитывал, что это ему поможет. А почему обратился ко мне, как к ребенку?.. Ну, раз он Многоликий… Отец, — я делаю ударение на последнем слове, — то не исключено, что он считает бледных тварей своими детьми. И знаете, что меня больше всего настораживает в этой ситуации?

— И что же? — в голосе Суртаза мне слышится любопытство. Это воодушевляет.

— У меня создалось впечатление, что Многоликий Отец не особенно стремится… м-м-м… воссоединяться с Бледной Матерью. И это его предложение рассказать о том, как можно остановить вторжение тварей… Возможно, в первую очередь, стоит узнать причину, по которой он не хочет возвращаться к своей… супруге или кем там ему является эта Мать? Если нежелание возвращаться окажется его слабым местом, то…

Суртаз повелительно вскидывает затянутую в когтистую перчатку ладонь, приказывая мне помолчать. Когда я прерываюсь на полуслове, он легко кивает и отворачивается к шкафу с книгами и свитками за своей спиной.

— Твои выводы не лишены логики, я приму их к сведению, — ровно произносит учитель, и по его тону совершенно невозможно понять, доволен он мной или нет. — Может случиться так, что время на изучение памяти и разума этого существа окажется крайне ограниченным, и нужно будет правильно выбрать приоритетные вопросы…

Он замолкает и продолжает сосредоточенно рыться в книжном шкафу. Я же терпеливо ожидаю каких-либо указаний, стараясь лишний раз не смотреть на тварь, заинтересованно переводящую взгляд с Суртаза на меня и обратно. Будто бы она… он о чем-то догадывается. Ну или отчаянно пытается понять, что происходит.

Знакомый шелестящий шепот осторожно касается моего разума, но сходу слов не разобрать, да и заниматься этим у меня нет никакого желания. Мало ли, вдруг Многоликий отец может как-то воздействовать и через мыслесвязь.

— Существо пыталось тебя ослабить, я правильно понимаю?

— Да. Сначала тварь заболтала личей, как оказалось, тем временем создавая энергетический канал. Ослабила их, потом взялась за меня.

— Ты пыталась это предотвратить?

Вот почему у меня стойкое ощущение, что Суртаз и так в курсе, что произошло на площади? Зачем ему по несколько раз слушать одно и то же?

— Нет, — я отрицательно машу черепушкой, хоть и понимаю, что учитель этого не видит. — Я поняла, что происходит уже после того, как тварь ко мне присосалась. И только после этого увидела, что такие же каналы у нее тянутся к личам, поэтому и поняла смысл всего этого.

— И что ты сделала?

— Щедро поделилась энергией в ответ.

Первый Некромант издает смешок, и я вижу, как чуть покачивается его корона.

— Твоя отчаянность не перестает меня удивлять. А если бы у тебя не хватило сил для перегрузки?