Цена двуличности. Часть 3

Сат останавливается у одного из крайних деревьев, не спеша вылетать на открытую местность. Шим зависает в воздухе чуть поодаль, у другого ствола. Я же, замешкавшись и бестолково зависнув между ними, отлетаю в сторону, к третьему дереву. Судя по молчанию, неподвижности и направленности лиц личей, они изучают поселок. Мне же с такого расстояния толком ничего и не видно. Разве что…

От вида мощного в своей отвратительности сияния, окутавшего поселок, захотелось отвернуться. Дернуло же настроить зрение на просмотр ауры, ага. Но зато теперь я воочию убедилась в точности описания ауры твари. Вот только почему она настолько распространилась — тот еще вопрос. Какие-то чары? Ловушки?

Впрочем, это определенно показывало, что тварь не особенно озабочена своей незаметностью. Если она, конечно, действительно в курсе, что мы уже рядом.

— Как я и говорил, — тихо произносит Шим, — засела в центре.

— И действительно окопалась, — мрачно добавляет Сат. — Не удивлюсь, если там уже не о ком беспокоиться.

Я присматриваюсь, и сквозь тошнотворное гнилостно-зеленое свечение вижу слабые проблески ясной и чистой зелени.

— В поселке еще есть живые, — мне кажется важным это озвучить.

— Это пока… — голос старого лича звучит философски. — Как только подойдем, тварюка это быстро исправит.

На меня накатывает отвратительное, ненавистное чувство бессилия. Неужели жители и этого поселка обречены на гибель, чтобы позже их место заняли другие люди? От нахлынувшей волны чувств, я опираюсь локтем о дерево и чувствую, как болтающийся в грудной клетке амулет Суртаза пару раз ударяется о ребра изнутри. Удивительно, но от этого вибрирующего постукивания мне становится спокойнее.

Правда, ненадолго. Потому что я внезапно ощущаю нечто странное — будто кто-то щекочет мои виски невидимыми пальцами.

— И сколько… вас… ждать?..

Судя по тому, как дернулся Сат, это было что-то вроде групповой мыслесвязи. Призрачный шепот, похожий на шелест листьев под ногами, вызывает ощущение пустоты в голове, а чужое присутствие в сознании путает мысли и мешает связно думать. Но это и к лучшему, наверное. Пусть старшие думают.

— С удовольствием… — в голосе твари звучит неприкрытая издевка, и ощущение чуждого присутствия внезапно ослабевает, но не исчезает полностью.

— Шиз, держись позади, — бросает Сат через плечо, устремляясь за своим учителем.

Шим же тем временем уже летит вниз по склону — напрямик к поселку, напрочь игнорируя изгибы тропы.

— Какой план? — спрашиваю я, едва поспевая за ними.

— Подобраться как можно ближе и убить, — сухо отвечает старый лич.

— Но…

— Боюсь, девочка моя, другого выбора нет. Иначе эта тварюка убьет нас.

Фразу о том, что если мы убьем тварь, то не исключено, что Суртаз то же самое сделает с нами, я предпочитаю оставить при себе.

— Тогда можно было бы на расстоянии… — голос Сата звучит хмуро. Не знаю, согласовывали ли они свои действия по ментальной связи, но ученик явно недоволен планом учителя.

— Как ты думаешь, откуда эта тварюка знает о том, что мы здесь? — и, не дожидаясь ответа, Шим добавляет: — Ее чары везде. В них — много чего… В том числе и защитного.

— Замечательно. И ты говоришь это только сейчас?

— А это что-то бы изменило?

Я молча следую за переругивающимися личами и судорожно размышляю, что же делать. Если эта тварь настолько сильна, что на расстоянии на нее воздействовать нельзя вообще никак, то что мы сможем сделать вблизи?

Да ничего.

А свечение тем временем разрастается — по мере того, как мы приближаемся к поселку. Он смутно знаком мне. Настолько, что возникает ощущение — достаточно чуть напрячь память, и я даже вспомню его название. Вот только обстоятельства сейчас к этому совершенно не располагают.

Спустя пару минут тропа приводит нас к началу главной улицы — довольно широкой и даже вымощенной камнем. Прямая, как бедренная кость, она показывает нам просторную площадь в другом своем конце.

Похоже, тут действительно собиралась ярмарка.

Несколько ярких шатров и десяток груженых доверху телег должны были к вечеру рассыпаться по свободному пространству ловкими фокусниками, горластыми лоточниками и коробейниками, торгующими всем — от зачарованных шаров и сладостей до тканей, украшений и посуды, но…

Вместо этого — среди трепещущих полотен не до конца растянутых шатров и не разгруженных телег с павшими прямо в упряжках мулами — по площади туда-сюда снуют люди. Молча и бесцельно, будто повторяя заученные движения, но не понимая, зачем они это делают.

И мое облегчение от того, что они вроде бы еще живы, быстро сменяется тихим ужасом от неестественной картины происходящего.

— Действительно, как мертварь-кукловод, — цедит Сат, то ли угадав мое состояние, то ли испытывая примерно то же, что и я. — Интересно, будь у твари тело чернокнижника — она бы убила нас сразу возле портала?

— Не исключено, — ровно отзывается Шим. — Чем дальше, тем больше я склоняюсь к мысли, что эта тварюка захватила чужое тело, а не создала его из частей других. А раз так… Будьте осторожны, поняли?