Цена добра

Жизнь же Сухбат сызмальства напоминала вертящуюся карусель. Мать умерла, когда ей не было и пяти лет. Сперва она везде видела следы материнских рук, от каждой вещи шло удивительное тепло, оно грело Сухбат, наполняя ее сердце грустью и печалью. В такие моменты она тайком от отца уходила в другую комнату и нюхала оставшуюся висеть на гвоздях одежду матери, и тогда ее душа наполнялась желанием вновь, хоть разок, увидеть живую маму, положить ей голову на грудь и незаметно уснуть. Сухбат не знала, как назвать эти ощущения, ей не сиделось на месте, она будто металась в поисках какого-то покоя. В такие минуты она шла на крышу дома, смотрела вдаль и погружалась в воспоминания. Вот она, подпрыгивая, идет с мамой по цветущему полю, собирает цветы и дарит их матери. Оба они сияют от счастья и благодарности щедрой земле. Вечером она показывает букет отцу и перечисляет названия каждого цветка.

После смерти матери и цветы казались ей какими-то другими, цвет их стал бледным, аромат застревал в самой гортани, и слезы катились по щекам.

Отец недолго горевал, через пять месяцев после похорон жены он женился на соседке. Зубаржат зашла в их дом такой, какой она была – простой и искренней. Она по характеру очень отличалась от ее мамы. Зубаржат была прямая, говорила – как думала, редко смеялась, не понимала шуток, искала в каждом слове мужа подводные камни. Сухбат она никогда не ругала, но и не ласкала. Но сама Сухбат чуждалась ее, она быстрее старалась уйти из дома. Убиралась во дворе, утром провожала коров в стадо, а вечером встречала их. Так она привыкла к труду.

Зубаржат не родила детей, Сухбат осталась у них единственной. Как бы Зубаржат ни старалась, Сухбат сердцем не чувствовала ее тепла и мамой никогда не называла. Она любила управляться по двору, подметала его, собирала на зиму топливо, и отец ей уже не был таким близким. Сухбат все глубже и глубже уходила в себя, но сидячей жизни она не понимала, всегда находила себе дело. Дом их блестел и сверкал не благодаря Зубаржат, а – неуемной Сухбат. Поэтому Зубаржат решила, что лучшей жены для своего брата, как Сухбат, и не найти. «Она действительно будет солнцем его дома», – думала Зубаржат. И после того, когда она начала делать намеки брату, Зубаир стал присматриваться к Сухбат. Она, действительно, на его глазах превратилась в красавицу. Высокая, стройная, загадочная, потому как мало разговаривала, летучая походка, неуемное трудолюбие покоряли его с каждым днем.

Сообразительная Сухбат, конечно, все понимала, но делала вид, что все остается по-прежнему. Зубаир приходил к ним на правах родственника. Он ей нравился, не потому что был красивый, а потому что принимал активное участие в жизни аула, понимал и разделял горе людей, ходил на свадьбы, а танцевал так, что земля горела под ногами, и все делал от души, не для показухи, по-настоящему, обстоятельно.

Однажды, когда Зубаир пригласил ее на танец, она очень волновалась, чувствовала, как горят ее щеки, дрожат ноги и трепещет сердце. С тех пор она с нетерпением ждала, когда он придет к ним. Сватовство у них было не по аульским обычаям и традициям. Без посредников Зубаир подошел к ней и прямиком сказал:

– Салам, Сухбат, я люблю тебя, если и ты испытываешь ко мне хоть искорку такого огня, я зажгу из нее в тебе пожар.

– Салам! – ответила робко Сухбат, голос ее дрожал, и лицо горело.

Больше ничего не сказав, она убежала в другую комнату и зарыдала. Она не понимала, почему она плачет, слезы ручьями текли по ее розовым, как спелые персики, щекам.

С того дня Зубаир для нее стал другим, она постоянно думала о нем, ждала его, но, когда он приходил, молчала, ее выдавали только глубоко посаженные большие серые глаза. Они моментально зажигались, становились еще ярче и крупнее. Сухбат, раньше не замечавшая зеркало, теперь несколько раз останавливалась перед ним и любовалась собой.

Сухбат уже не любила ходить с подругами в поле, она искала одиночество в горах, где отдавалась мечтам, мыслям о нем. У нее появилась своя вершина, и небо над ним казалось ей голубее, чем где-либо. Думая о Зубаире, она легко преодолевала крутые тропинки, слушала мотивы певчих птиц. Сухбат ни с кем не делилась о своем состоянии и думала, что никто не знает о тайнах ее души и сердца. А разве любовь можно скрыть?! Нет! По одному лишь взгляду влюбленных, пойманному другими, можно обнажить цветущий сад и их мечты. Если в ауле один человек знает о тайне двух сердец, молва распространяется моментально.

Ни разу Сухбат и Зубаир не говорили между собой о любви. Для Сухбат достаточно было услышать это заветное имя – Зубаир, она сразу становилась какой-то невесомой, зажигались ее глаза, и вся она превращалась в летучую, легкую пушинку, в облаках витали ее мысли, чаяния и надежды. Грезы превращали ее в счастливейшую из людей.

А друзья просто не узнавали его. Чуть забрезжит рассвет, он уже оказывался на сенокосе. Здесь он шел впереди всех, ему казалось, что, прикоснувшись к сгибающейся траве, его коса поет и затяжно произносит имя «Сухбат!»