Целый осколок.

Пальцы Леонардо засветились нехорошей даже на вид смесью багрового с золотым цветом, кончики его указательных пальцев до первых фаланг погрузились в виски Совершенного, словно вплавлялись в растаявший на солнце пластилин. Совершенный вытянулся, ломко хрустнул всеми суставами и обмяк. А Леонардо, оживая на глазах, обретая естественный цвет лица и еще более ослепляющее сияя расплавом золота в глазах, встал с колена, развернул плечи, несколько раз сжал и распрямил пальцы. Между кончиков его пальцев проскочило несколько слабых фиолетовых искр. Леонардо хмуро и досадливо сдвинул брови.

-Нет. Не то, не то. Может быть этот порадует? Хотя вряд ли, алмазы редко находятся в навозе.

Леонардо склонился ко второму Совершенному. Когда он оставил его, он еще изменился – плечи стали видимо шире, гордо и надменно поднятая голова, глаза сверкают уже вовсе нестерпимым огнем пламени звезд, а от его фигуры веет неизмеримым могуществом и неимоверной мощью. Но на лице все то же хмурое и недовольное выражение.

-Может быть год был неудачный, все время шли дожди? Или хранили неправильно. Стоя и на свету. Столько мутного осадка! Кгха!

Леонардо еще раз глухо кашлянул, словно что-то сплевывая, дрянное и с гнилостным вкусом, невольно оглянулся – не услышал кто какую глупую неуместность он только что изрек. Затем огляделся более пристально. Ну как он и предполагал – перепланировка и материальная иллюзия. В действительности на третьем этаже не куцая площадка с одной единственной дверью, а привычно широкое помещение, вытянутое коротким конусом, острие которого упирается в закрытую дверь. Две двери по левой и правой сторонам помещения настежь распахнуты. Наиболее верное предположение, что это комнаты «выпитых» им Совершенных, приближенных и одновременно телохранителей Главы Гнезда. Интересно, Глава так же мерзок на вкус? Леонардо невольно передернуло. Да, Сила бурлит в нем, бескрайним океаном, но… Но вкус ее… Леонардо вспомни запах Совершенного, что томился в камере на минус третьем ярусе приората. Какой непередаваемый аромат! Какая гармоничная композиция запахов! Всего в меру - терпкости, легкости, сладостности. Да, особенно сладостности! Моя прелесть! Пока недостижимая им прелесть.

Леонардо сокрушенно вздохнул, одной рукой сломал-расстегнул серебряную фибулу плаща, сбрасывая его на пол – рванная тряпка, под ногами ей и место. Прижавшись к стене, осторожно заглянул в первую комнату, затем стремительно переместившись на другую сторону коридора, во вторую. Везде пусто и никого нет, что ожидаемо – давно бы выскочили, вон они тут - Леонардо покосился на иссушенные им тела Совершенных - какие боевитые. Аллахакбаровцы хреновы. О, Господь и Сила! А это кто еще такие? И почему им эпитететом название едкого корня?

Громко топая, буквально впечатывая подкованные каблуки сапог в пол, он вошел в одну из комнат. Беспорядочно разбросаны вещи, горшки со цветами перекосившись неустойчиво балансируют на подоконнике. Сами окна запечатаны толстостенными мощными ставнями. Пара картечных винтовалей лежит на взбудораженной разбросанными подушками и сбитым в комок одеялом широкой кровати без балдахина. Рядом с ними, почти сползшие на пол с перекидными ремнями бандольеры с толстыми тельцами патронов в петлях кармашков. Это хорошо. На пустом столе одиноко лежит неуклюжий массивностью и грубыми формами древний кремниевый револьвер. Леонардо взял его в руки, покрутил, примерился. Тяжелый, пружина для надвижения каморы барабана ствола явно слаба. Из-за попадания искр на порох возможен одновременный выстрел сразу из двух камор барабана одновременно.Дрянь, а не оружие! Леонардо бросил револьвер обратно на стол, одновременно с удовольствием вспоминая свои револьверы и одновременно жалея, что их с ним нет – они у Бруно. Вслушался в тишину за закрытой дверью.

Ничего, никакой реакции на создаваемый им шум. Хорошо, еще пара минут осмотра. Бумаг никаких нет ни на втором столе, ни на пюпитре у окна, ни в выдернутых им ящиках из огромного комода. Серая цветом и тоном, из плотного материала, дорожная одежда в раскрытом шкафу. Открытые впопыхах, с развороченным нутром баулы, оплетенные широкими толстыми ремнями. Отзвук от удара приклада дробовой винтовали в торцевую стену всюду однороден и глух – потайной двери тоже нет.

Леонардо поочередно зарядил дробовики, отрегулировал как ему нужно их ремни. Один наклонно и свободно перекинул через шею стволом вниз к левому бедру, чтобы потом сразу перехватить. Второй взял в руки. Шагнул из комнаты в коридор и в навскидку, не целясь, выстрелил в дверь, в место примерного расположения запоров. Брызнуло щепой, разряженный дробовик упал на пол, подошва левого сапога вбила сильным ударом дверь в комнату, тело замерло справа у выбитой двери. И вновь тишина и никакого движения. Умерли там все что ли, с перепуга? Леонардо коротко качнул прихваченным в последний момент на выходе из комнаты револьвером, швырнул его внутрь, громко крикнув вслед железяке:

-Ахтунг! Гранате!