Целый осколок.

-Да-да, давайте прервемся. Да-да! – брат Родригес несколько раз согласно качнул головой вытягивая свое тело из-за стола – Развеемся и разомнемся. И брат Черри тем временем тоже разомнет свой большой… То есть свои большие члены и приведет в чувство меры своего ученика. И просто в чувство.

-По-моему он … – брат Родригес по птичьи наклонил голову и внимательно вгляделся в синеющее лицо закатившего глаза бедняги Себастьяна – Он у вас э-э… Несколько задохнулся, брат Черри.

-Внимание! Малый трибунал удаляется на перерыв! Конвой к исследуемому! – громко каркнул брат Олонсон, а Леонардо вновь мысленно застонал.

Он не последовал в трапезную за оживленно переглядывающимися друг с другом отцами-инквизиторами - братом Олонсоном и братом Родригесом. Не пошел и за старшим секретарем на верхнею галерею любоваться пасторальным пейзажем и видом на парк. Какая ранней весной пастораль и что может быть красивого в еще голых, без листьев, деревьях? Возможно, очень даже возможно, старший секретарь хотел с ним пообщаться с глазу на глаз, как говорят францы тет-а-тет, но ему это было не нужно. Вместо этого Леонардо вышел почтительно последним, коротким движением ладони поднял с табурета, терпеливо ожидающего его у двери допросной Бруно, и быстро направился в сторону правого коридора. Поворот, коридор, еще поворот, долгий спуск на минус третий уровень, сухой кивок слабо знакомому коридорному, демонстрация своей Печати Вопрошающего и перстня караульным. Еще пара десятков шагов мимо массивных дверей, обитых полосами священного железа, с часто зарешеченными хмурыми овальными окошками. Очередная разделительная решетка, очередной пост караула – отдел строгого содержания исследуемых. Несколько быстрых шагов и Леонардо замер перед камерой с грубо выкованным из плохого железа номером одиннадцать над дверью.

-Открыть. Конвою удалиться на три шага. В камеру не входить. Пункт тридцатый Кодекса - тайна следствия. Бруно, ты тоже.

Лязгнули наружные запоры, неприятно скрежетнул провернувшийся ключ в замке, зазвенела натягиваясь стопорная цепь. Леонардо отстегнул оружейный пояс, снял перевязь со шпагой, передал все это Бруно. Боком, сильно наклонив голову, протиснулся в камеру, шаркнув тканью куртки по холодному металлу косяка двери внося перед собой вытянутый ромб переносного светильника. Неуместно ярко белый в густой черноте камеры круг света извлек из мрака обнаженное тело крупного мужчины у торцевой стены. Мужчина слабо шевельнулся, нехотя поднял голову, подслеповато моргая и сильно сужая веки глаз.

-Мальчик-инквизитор? Не-неожиданно. Мальчик-инквизитор зачем-то решил навестить меня? Мальчик соскучился по мне?

Леонардо в молчании и не обращая внимания на заговорившего с ним, пару раз прошелся по камере - девять коротких шагов от двери до стены, на полпути остановился в центре помещения, повернулся вокруг себя. Сделал невероятно широкий и быстрый шаг вперед, встал лицом к прикованному цепями к стене теперь уже не такому массивному и огромному как тогда на тракте, осунувшемуся и похудевшему Совершенному. Протянул вперед руку, обхватил ладонью влажные от сырости и неприятные шероховатостью поверхности крупные звенья цепи. Хорошее, но недостаточно хорошее священное хладное железо. Для него полностью безвредно – не та сила, не на то воздействие. А вот на сотворенных алхимией тварей может оказать негативный эффект. Эффект весьма низкий по КПД, но атаку может прервать или если угадать с ударом в ранее уже нанесенную рану, то и отгонит тварь на краткое время. Особенно тех, что без хитинового панциря или без шерсти. Сообразительность сотворенных тварей прямо пропорциональна их инстинкту самосохранения. В будущем это необходимо учесть. Цепь недовольно звякнула, небрежно выпускаемая из ладони и ударяясь об стену.

Широко раздувая ноздри, Леонардо втянул стылый воздух камеры, смешанный с четко ощущаемыми запахами дерьма, мочи, пота и безысходности. Поймал на себе изучающий взгляд, поставил на пол светильник, сам пристально вгляделся в приноровившиеся к свету глаза Совершенного с ясно различимым красноватым оттенком в далекой глубине.

-Ко мне пришел очень странный мальчик-инквизитор. Или уже не мальчик? Или уже не инквизитор?

Леонардо близко-близко наклонился к лицу Совершенного, выдохнул-прошептал, касаясь его лица зноем своего дыхания, что иссушало не хуже пекла пустыни Коррибана и обжигая расплавом золота глаз:

-Ты что-то видишь? Ты что-то чувствуешь? Тебе это дано, Совершенный? Это твой личный дар? Или это у всех вас? Ответь мне!

Совершенный оглушительно лязгнул в струну натянувшимися цепями в попытке отклониться, отодвинуться от него, напряженно вытянулся телом. Его рот почти распахнулся в крике, но ладонь Леонардо вхлопнула, вдавила обратно почти вырвавшийся в тишину камеры громкий вскрик:

-Не надо, не шуми. Еще рано, еще не пришло твое время кричать. Да и не услышат тебя отсюда те, до кого ты хочешь дозваться.