Целый осколок (СИ)

— Ты пожертвуешь этими людьми, примарх? — его голос, усиленный Силой, обрушил гром раскатов на лес, на заросли кустарников, на отблеск металла доспехов, обнаженного оружия, зачерненную серость стволов пулевых винтовалей, сытый глянец стали стволов мортирок — Ты пожертвуешь, своей честью, примарх? Нарушишь договор и станешь предателем? Это твой окончательный выбор, примарх Робаут Жиллиман?

— Мы, люди, не заключаем договора с тварями противными Господу. А обман врага не является предательством! Положи оружие на землю и встань на колени, именующий себя Леонардо! И Адептус Астартес пощадит тебя!

Голос примарха также усиленный магией низших прокатился по низине низким, заставляющим заныть зубы, долгим гулом. Он поднимал лошадей на дыбы, принуждая рвать поводья, испуганно ржать и полузадушено хрипеть. Связанные и уже очнувшиеся люди возле повозок и на дороге, болезненно морщились, скручивались телами, пытаясь прижать, прикрыть плечами нежные барабанные перепонки.

— Да-да, это просто военная хитрость… Что ж, это было вновь ожидаемо — негромко пробормотал Леонардо, пытаясь выявить, найти колдунов низших. Все эти огненные шары, ледяные иглы, огненные штормы, все это незначительно и не очень опасно. Но вот разверзшаяся под ногами земля, скала падающая на голову или несущийся на тебя вал огня заставляет принять меры предосторожности. Есть, нашел! В лесу, локально, сжато, что-то закручивалось в тугой жгут стихий и постепенно набирало мощь.

— Бруно, Себастьян, Заря! На два часа, триста метров! Убить всех! — он поймал взглядом замершие в движение тела, непонимающие взгляды и проворчал — Чуть правее от меня, триста шагов. Бе-гом!

И махнул рукой указывая направление, одновременно воздвигая Щит Силы. От поворота до въезда в низину, от земли и до неба. И тут же в щит грохнули маленькими снарядиками, тугими снопами картечи, взрывающимися гренадками мортирки. Вонзились огромными злобными шершнями тяжелые пули винтовалей. Что клубастое, иглистое, со шлейфом как у кометы бухнулось в щит, заставляя его на мгновение дрогнуть и побежать сине-белыми разводами. Следом за кометой в щит вплавилось около десятков раскаленных метеоров, прилипших к щиту и принявшихся его медленно прожигать. Снизу, от земли, всплыли прозрачные клубы зеленного едкого тумана. Пленка щита начала истончаться, терять плотность. Низшие сумели удивить.

Леонардо пожал плечами и поставил второй щит — нет необходимости экономить силу, вон сколько, благодаря стараниям примарха, у него появилось «батареек». Правда слабеньких, «мизинчиковых», но много. Леонардо оглянулся на Совершенного в клетке — от него просто несло запахом Силы. Чистой, вкусной, обильной.

— Скоро, скоро, моя прелесть… Вот сейчас мои зверята съедят плохих низших, и ты станешь моей!

И его слова оказались пророческими. Вначале редкие, а затем сливающиеся в один бесконечный вопль ужаса, крики вырезаемых людей слились в один безмерно громкий кошмарный рев. Так одуревший от крови хорек, ворвавшийся в курятник, режет бессильно мечущихся в панике птиц. Ловушка на охотника захлопнулась и принялась медленно и неумолимо перемалывать его кости, рвать в клочья мясо, выдирать кишки, перерезать горло беспощадными, неостановимыми, бритвенно острыми клыками его младших зверей.

В глубине леса оглушительно грохнуло и медленно, словно нехотя над вершинами деревьев взлетела… Ракета? Или спеченный в конус пласт земли, вздымающийся в высоту неба на широком столбе ослепительно яркого пламени. Вспыхнуло звездой, дрогнуло под ногами, обжигающая волна покатилась из эпицентра огненным валом, заставляя деревья вспыхивать как спички. Даже тут, у повозок, стало невыносимо горячо, земля высыхала, рисуя на себе горячим воздухом сеточку мелких морщин. Леонардо ощутил тень волнения за Первых Зверей и особенно за Слугу и тут же отбросил неправильное чувство — если они не справятся, если они не выживут и не принесут ему голову примарха, то такие звери и такой Слуга ему не нужны. Это позор для Владыки, иметь столь слабую свиту.

Леонардо широко раскинул руки и принялся их медленно сводить. Тяжело, напрягая мышцы в разрывающем связки и гнущем суставы усилии. Щедро расходуя Силу и что-то свое, самое себя.

На висках выступила испарина, зубы вдавились друг в друга, заставляя истираться в порошок эмаль. Что-то внутри Леонардо не переносило, не терпело, ненавидело такой огонь. Это всепожирающее и неконтролируемое пламя. Таких бешенных зверей пристреливают, дабы не разносили далее чудовищную своей бессмысленностью гибель всего и всех. Эта слепая стихия должна быть покорна и управляема. Монстр должен сидеть в клетке, на привязи и в строгом ошейнике.

Ахнуло, словно рухнула скала. Толкнуло в тело горячим воздухом и пламя опало вниз. Побежало, спотыкаясь, редкими длинными, стремительно выстреливающими вверх и по земле, языками варанов. Убегая от своей гибели, затихания и никак не успевая.