Целый осколок (СИ)

— Хм-м… Да. Во имя Господа Нашего, Амен! Итак… В день пятнадцатый, в месяц Весны Господней, в день Святых Ид, в год… В присутствии старшего секретаря… Мы, малый трибунал Святой Инквизиции Матери Нашей Церкви… Согласно Кодексу и в соответствии с Уставом… И мы заранее ставим в известность исследуемого, что к нему могут и должно применяться ступени вторые и третьи допроса, буде он упорен в ереси своей и молчании. А также первая, если упорство его превысит границы милосердия членов малого трибунала.

Голос брата Олонсона звучал однообразно и монотонно бесконечной вязью неустанно нанизывая на нить смысла тусклые бусины слов.

— Вы можете задавать вопросы, легат-следователь Леонардо. Испытуемый ознакомлен со своими и нашими правами и возможными действиями в отношении его.

Леонардо откинулся на спинку стула с двумя искусно вырезанными в дереве телами грифонами за место подлокотников, осмотрел испытуемого.

— Ваше имя испытуемый? Ваш род? Ваше место рождения?

Долгая пауза.

— Внимание малого трибунала — испытуемый молчит!

— Ваше занятие? Где вы проживаете? Кто ваш владетель, если вы связаны долгом, присягой или вассалитетом?

Молчание и тишина, только скрип стилуса брата и звук его высушенного голоса:

— Внимание малого трибунала — испытуемый вновь молчит!

— Что вы делали на тракте Нуэлл — Грожак в одиннадцатый день месяца Весны во время, что после полудня? Кто был в тот день рядом с вами? Почему вы напали на меня, представителя инквизиции?

Только тишина в ответ.

Старший секретарь мэйстер Фавон громко хмыкнул, брат Родригес довольно ощерился, а мастер Черри безоговорочно победил его в необъявленной войне, широко и искренне улыбнувшись до видимости корневых зубов.

— Внимание малого трибунала! Испытуемому трижды задавались по три вопроса, на кои он ответить не пожелал. Согласно пунктам третьему, поправке в нем от года Святой Воды, и пункту десятому Кодексу, а также параграфу третьему и …

— Довольно, брат Олонсон! Просто внесите в протокол допроса все эти параграфы и поправки, а иначе мы до первых звезд так и не приступим к нашему делу. Приступайте к допросу второй ступени, мастер Черри! Инструмент пользуйте по своему разумению.

Брат Родригес резко и грубо оборвал речь секретаря с неприкрытым вызовом смотря на Леонардо. Провоцирует. Непозволительное нарушение процедуры допроса, попрание прав легата-следователя, откровенное неуважение. Можно добавить еще многое и многого, но и этого достаточно. И вновь Леонардо под откровенно давящим вниманием присутствующих.

Леонардо ответил брату Родригесу безразличным взглядом, равнодушно перевел взор на мастера Черри, коротко кивнул:

— Я полностью и абсолютно согласен с братом Родригесом мастер Черри.

— Ну тогда… Тогда я… — мастер Черри, предвкушающее обвел взглядом висящего на ремнях исследуемого, хрустнул пальцами и подхватил что-то с лотка — Начну я тогда…

Но его прервала с шумом распахнувшаяся дверь в допросную. Какой-то неопрятный ком, ворох мятых одежд и стоптанных подошв огромных башмаков одновременно с грохотом падения на пол огромного, кривого в гранях и тяжелого даже на вид непонятного предмета, внезапно ввалился в помещение допросной.

— Ох, простите, простите, мастер Черри! Ох, простите святые отцы! Эта штука… Этот проклятый crucis столь тяжел! Мастер Черри! Да вот как мне одному его с дальнего коридора тащить? Жилы же рвутся, мастер!

Мастер Черри оглянулся на вопли и крики, беспомощно вздохнул, медленно отложил обратно на серебряный прямоугольник лотка непривычно изогнутые клещи с широкими «губками».

— Простите, братья. Мои вам извинения. Это… Это мой великий позор и стыд, это мой бездарный ученик Себастьян.

— Но мастер! Вы как так? Вот вы же сами вчерась по вечеру хвалили меня, по щеке трепали, за шею обнимали и говорили мне в ухо, что я вам подаю надежды! Большие! А ныне — я у вас стыд и позор! Великий стыд! Как хрен на обозрении!

Лицо ученика мастера скривилось в непритворной обиде, на удивление красивые и сочно-яркие губы его, трепетно задрожали, расплылись в губища.

— Заткнись, Себастьян! — мастер Черри оглушительно и трубно возвопил, аки чудище южное с хвостом-носом, вздулся гневной краснотой и рванул за шиворот балахона уже почти вставшего на ноги ученика, роняя его вновь на пол — Молчи, сукин выкидыш!

— Вечером, вчерашним, значит. По щеке, значит. За шею и в ухо, значит. Большие надежды. И кувшин вам с вином в келью тем вечером относили, мастер Черри. Я это видел.