Целующие солнце

— А вы задумывались над тем, что жизнь, это, может быть, всего лишь начало? Первая ступенька в долгом путешествии? Или первая преграда, которую надо преодолеть, чтобы идти дальше? Не задумывались? Я завидую вашей жене. Она уже на один шаг опережает меня.

— Глупости вы говорите…

— Попробуйте опровергнуть, — сказала она, — попробуйте привести контраргументы, чтобы я заткнулась, а? Может быть, мертвые не возвращаются обратно, потому что не хотят. Там лучше. Вы об этом задумывались? Может быть, вашей жене сейчас так хорошо, что она и думать о вас забыла?

— Не надо так говорить! Лучше молчите.

— А то что? Вы вышвырнете меня из окна? — улыбнулась Валентина. — Ладно, Фил, забудьте об этом. Вернемся к вашим пирогам. Так вы говорите, что я могу быть вашей умершей женой?

— Есть доказательства, — как-то неуверенно произнес я. — Над этим работали специалисты.

— Уж не те ли тени, которые меня преследовали?

— Я не знаю. Есть такая наука, которая занимается изучением реинкарнации… Я обратился к специалисту…

— Ваша жена была слепой? — перебила Валентина.

— Нет. Она хорошо видела.

— Может быть, ее пару раз клали в психиатрическую больницу?

— Нет.

— Или она дымила как паровоз, выкуривая по пачке сигарет в день?

Я молча покачал головой, не думая о том, что Валентина не видит этого. Но она и так догадалась.

— И о каких совпадениях может идти речь? — спросила она. — О каких?.. Знаете, много лет назад меня поместили в психиатрическую клинику, и я пролежала там четыре месяца. Условия были адские. Нас будили в шесть утра, строили в коридоре и проводили перекличку. Потом назначали всевозможные хозработы, которые мы должны были выполнить до десяти утра. Кто не выполнил — тот не завтракает. Но я не об этом сейчас. На соседней койке со мной лежал человек, которому казалось, что он умеет разговаривать с мертвыми. Может, правда, и не казалось, этих психов не разберешь. Так вот, он утверждал, что у мертвых есть свой собственный мир. Вроде нашего, только лучше. Там живут души. У них есть свои города, свои деревни, заводы, кинотеатры, автомобили, жевательные резинки и много чего еще. И они живут припеваючи, и в ус не дуют. После месяца разговоров с этим человеком я подумала, что все его доводы вполне реальны. А почему бы нет? Почему мы должны ему не верить? Почему мы считаем его психом? Потому что верим во что-то другое? В Бога? В Аллаха? В рай и ад? Так вот, если верить ему, то никакой реинкарнации не может существовать. Потому что не логично. А в нашей жизни все подчиняется логике. Верно?

— Не уверен.

— А я не уверена, что хочу с вами общаться, — сказала Валентина. — Вас облапошили, как ребенка. А вы готовы всему поверить, лишь бы отдалить осознание того, что ваша женщина к вам больше не вернется. И я тут не причем. Не тратьте мое время, пожалуйста. Иначе я вызову милицию.

Она продолжала курить, а ветер срывал сигаретный дым с ее губ и развеивал его по комнате. Я молчал, не зная, как утихомирить бурю в душе, что делать, как поступать. Как выбрать правильное решение? Как не оступиться?

— Я так понимаю, вы мне не верите, — медленно произнесла Валентина спустя минуту.

— По поводу милиции?

— По поводу того, что вся ваша реинкарнация — это чушь собачья. Сколько вы заплатили этому неизвестному мошеннику, чтобы он вас надурил?

— Пока еще нисколько. Мы договорились, что я переведу деньги на его счет после того, как лично удостоверюсь, что он не соврал.

— Вы удостоверились?

Я смахнул со лба капельки пота.

— У вас такие же волосы, как и у моей жены, — пробормотал я, — пепельные локоны на плечах…

— Правильно. Ваши мошенники искали женщину, похожую на жену. Чтобы вы еще больше запутались. Ладно, хватит, Фил, даю вам две минуты на то, чтобы выйти и закрыть за собой дверь. Вы отвлекаете меня. Мешаете сосредоточиться.

— А чем это вы заняты? — не желал сдаваться я. Цеплялся за лоскутки надежды, которые трещали и рвались в моих пальцах.

— Я собираюсь улететь отсюда к солнцу, — сказала Валентина.

— Простите?

— На солнце хорошо. Там тепло и светло. Уютненько так. И нет теней. Там же везде свет, поэтому неоткуда взяться тени, понимаете? Можно будет устроить пикник на солнце. Купаться в горячих волнах света и загорать под прямыми солнечными лучами. Хорошая задумка, а?

— И как же вы собираетесь… улететь?

Валентина докурила и звонким щелчком вышвырнула сигарету за окно. Смахнула с лица пепельные локоны. Нашла меня блуждающим, почти не видящим взглядом. Как она видит меня? Дрожащей тенью? Размытым пятном? Или вообще не видит, а ориентируется на мой голос?

— Сначала я буду падать, — растягивая слова, будто жевательную резинку, произнесла Валентина, — потом оттолкнусь от земли и взлечу. Как на трамплине. Понимаете, нужен разгон.

(Один раз вскрыла вены в спальне, дурилка, но кровь свернулась, и все обошлось).

— Вы уверены?

— Абсолютно. Это не так сложно, как кажется. Люди боятся летать, потому что боятся упасть. Это подсознательно работает. Чистая психология.

(Один раз выпила море снотворного, но подоспела бабушка, вследствие чего промывание желудка и антидепрессанты три раза в день).