Целую, Ларин

Вообще-то выражение «запер кабинет» здесь несколько неуместно. В дверях был внутренний накладной замок, отпирающийся изнутри рукой или снаружи – ключом. А посему мне придется караулить Савву у дверей. Да ладно, пускай голубки пошепчутся. Вряд ли эта Маришка дождется Савву – она вроде ничего, найдет себе нового. Савва уж больно хлопотный.

Я сел на подоконник рядом с кабинетом и начал рассматривать улицу. Очередное лето. Потом очередная осень, потом, потом… Без остановки. Без передышки. А мы в этом времени. Тоже без остановок. Мы – рабы времени. Вон, Савва, он раб вдвойне. Что у него осталось? Десять минут свободы? Да и не свободы, а так…

Я прислушался. Не специально, а скорей по ментовской привычке. Из кабинета доносились какие-то непотребные звуки, годные разве что для эротического фильма. Но телевизора у меня нет, это точно. Так… Ну, Савва… Это ты, значит, свою наколку «Хочу тебя» в жизнь претворяешь? Мать честная, что ж эта Маришка так стонет, на весь коридор слышно… Интересно, а где они этим занимаются? Дивана-то у меня нет, а раскладушку Филиппов забрал. Так-так-так. Значит, на столе. Ну, Савва… Он хоть дела отодвинул или прямо на них? Черт, а сам-то я убрал «секретки» в сейф или на столе оставил? Все, хватит, время вышло. Через восемь лет продолжите.

Я достал ключи, позвенел ими для приличия и только было собрался войти в кабинет, как вдруг…

Да, везет мне. Вы никогда не замечали такой штуки? Только начинаешь обнимать красивую женщину, распаляясь все больше и больше, только твои мысли направляются в строго определенное русло и до самого интересного остаются считанные секунды, как вдруг раздается звонок в дверь. Правда, приятно? Что может быть лучше? Вот такое же примерно наслаждение я сейчас и испытал.

Вот только роль звонка исполнял голос Мухомора, моего непосредственного и очень строгого шефа. За спиной Мухомора угрожающе поднималась фигура замполита – воспитателя личного состава.

– Кирилл, показывай кабинет, – приказал Мухомор. – Я еще утром тебя предупреждал, чтобы порядок навел.

И ведь не соврешь, что ключи где-то забыл. Вот они, в руке…

Даже рассказывать не хочется, что произошло минуту спустя и что увидел Мухомор в моем «публичном» кабинете.

Короче говоря, сейчас сижу, пишу рапорт. Пока что с объяснениями по поводу случившегося акта. А через пару недель сяду писать другой – на увольнение по собственному. Две недели – срок для сдачи дел. Обидно. Но попробуй, объясни, что все обвинение Саввы держится на его чистосердечном признании и, пойди он сейчас в отказ, мы его – на свободу с чистой совестью. Ведь даже потерпевший Пеликан лопочет, что в парке неизвестные пырнули, не говоря о всей пивной гопоте, которая клянется, что ничего не видела. А чтобы не пошел Савва в отказ, надо с ним дружить и прихоти его незатейливые исполнять. И сигаретки, и Маришку. Да и по жизни-то, сами поймите. Мужик только через восемь лет к бабе подойдет.

Но замполиту до наших мулек дела нет – он даже больше Мухомора распылялся. Как же так, товарищ Ларин? Ведь вам утром русским языком было сказано, чтобы вы навели порядок в кабинете, потому что новый начальник Главка ездит по отделениям и проверяет условия работы. И все на камеру снимает. Даже пустые бутылки и окурки в углах. А у вас… Ну ни в какие ворота! Порнографический фильм можно было снять. Подумать только – особо опасный рецидивист в кабинете у капитана милиции, прямо на столе, на секретных и не очень секретных бумагах, пашет свою сожительницу, а этот самый капитан стоит возле дверей на шухере. Позор! Абсурд!

И ведь не докажешь, что Савву в тот момент мои «секреты» интересовали, как меня стоимость «БМВ» на черном рынке. У него тогда был строго определенный интерес. Закончить начатое дело. И у меня тоже – отправить Савву в тюрьму, чтобы он больше кишкорезом направо и налево не махал.

Но в рапорте я этого писать не стал. Написал какую-то ерунду про то, что все получилось как-то случайно, без моего злого умысла.

Н-да…

Покачавшись на стуле, я отнес рапорт замполиту, вернулся в кабинет, потосковал немного и опять пошел в дежурку за Саввой. Его надо бы опросить письменно, а то его чистосердечное признание – не документ, так, бумажка.

– Влетело? – поинтересовался Савва, мигом догадавшись по моему лицу о постигших меня маленьких неприятностях.

– Да, так… Разберусь. – Не хотелось откровенничать с Саввой. Он, в конце концов, тоже хорош. Обещал с девкой десять минут поболтать, а сам вон что устроил. Стревец.

Я быстро записал показания, дал расписаться и поднялся, чтобы отвести его назад в камеру.

– Андреич, погоди. Я понимаю, подставил тебя. Но ты мужик. Савва слово держит. Сочтемся.

Я махнул рукой.

– Брось ты…

– Да я не о деньгах.

– А я бы и не взял.

– Я знаю. Секретик один могу подарить. Пригодится.

Я посмотрел на Савву и снова опустился на стул. Савва – мужик знающий и просто так ветер гонять не станет.

– Что за секретик?

– Ты Захарова знаешь?

– Певца?

– Нет, не певца. Бандита.

– А, Витю? Авторитета?