Целуйте меня! Как воспитывать детей с любовью

Карлос Гонсалес Целуйте меня! Как воспитывать детей с любовью

Глава 1 Рассказ о хорошем мальчике и рассказ о дурном мальчике

Название этой главы я позаимствовал из произведений Марка Твена, но в отличие от него я хочу повести речь не о двух разных мальчиках, а о каждом ребенке вообще, о детях в целом. Можно ли поделить детей на хороших и плохих? «Дети бывают всякие» – подумаете вы. Все дети разные, и, наверное, как и взрослые, большинство из них – скорее хорошие.

И тем не менее, невзирая на личные качества каждого конкретного ребенка, многие из нас (родители, психологи, учителя, врачи, общество в целом) уже имеют предвзятое мнение о том, хорошие дети или плохие. Ангелочки они или «хулиганы, плачут от боли или притворяются, честные или вруны, просят о помощи или просто манипулируют нами.

Это наше предвзятое отношение и определяет, считаем мы ребенка другом или недругом. Одни люди убеждены, что дети – нежные, утонченные, беспомощные, любящие и невинные создания, что наша забота и внимание нужны им для того, чтобы вырасти и стать замечательными взрослыми людьми. Другие считают детей эгоистичными, испорченными, злобными, жестокими и расчетливыми манипуляторами и полагают, что лишь заставляя ребенка с рождения подчиняться нашей воле, лишь с помощью жесткой дисциплины можно удержать его от греха и вырастить из него стоящего человека.

Веками два этих противоборствующих представления о детях владели умами людей. Оказывается, авторы книг о воспитании детей, педиатры, педагоги и философы примыкают к тому или иному лагерю не реже, чем дающие нам советы на ту же тему родственники и соседи. Типичные читатели подобных книг – молодые неопытные родители (ко времени рождения второго ребенка они обычно уже перестают верить экспертам, да и читать становится некогда) – без труда находят образчики обоих представлений: книги о том, как с любовью заботиться о детях, и книги о том, как их дрессировать. Последних, к сожалению, больше, поэтому-то я и решил написать эту книгу – книгу в защиту детей.

Эксперты редко открыто говорят о том, какой именно позиции они придерживаются. А я считаю, что в аннотации к каждой книге должно быть черным по белому написано: «Автор считает, что дети нуждаются в нашем внимании», либо «Автор полагает, что любой ребенок при малейшей возможности усядется нам на шею». Точно так же должны на первом же приеме расставлять точки над i и детские врачи с психологами. Тогда родители смогут четко распознавать разные школы и выбирать книги и специалистов, чьи взгляды наиболее созвучны их собственным. Обращаться к педиатру, не выяснив, является ли он поборником любви или строгости, – все равно что обращаться к священнику, не выяснив христианин он или буддист, или учить экономику по книге, не выяснив, коммунист ее автор по своим убеждениям или капиталист.

В конечном счете, все это предмет личных убеждений, а не науки. И хотя я в своей книге постараюсь подкреплять свои утверждения доказательствами, мы должны признаться самим себе, что взгляды на воспитание детей, подобно политическим или религиозным взглядам – вопрос скорее личных убеждений, чем рациональных доводов.

Многие эксперты, специалисты и родители на самом деле даже не знают о существовании двух этих диаметрально противоположных тенденций, и поэтому они никогда не задумывались, какого из них они придерживаются сами. Родители прочитывают множество книг, в которых содержатся совершенно различные, подчас противоречащие друг другу идеи, и пытаются верить всем им одновременно и воплощать их на практике. Многие авторы заботливо экономят время своих читателей, предлагая им уже готовую гремучую смесь этих несовместимых подходов. В таких книгах учат, что ребенку очень полезно находиться на руках, но плачущих детей брать на руки ни за что нельзя, потому что они к этому привыкнут; что для ребенка нет питания лучше грудного молока, но только до тех пор, пока ему не исполнилось шесть месяцев; что жестокое обращение с детьми – это нарушение прав человека и бич нашего общества, но вовремя данная затрещина творит чудеса… Получается какая-то «свобода в жестко заданных рамках».

Классический образчик подобного произведения – книга Педро де Алькантара Гарсиа 1909 года издания, в которой автор ссылается на философа Канта: