Целуй меня (ЛП)

— Да, мэм, — он завершает звонок, и я, прибавив газу, направляю мотоцикл в сторону моста Джорджа Вашингтона. Можно находиться вдали от Неро, но нельзя недооценивать его власть и силу. Нью Йорк — его город, и пока я здесь, он сможет меня найти. Не знаю, чего сейчас я боюсь больше: Николая или того, что сделает со мной Неро, если поймает. Он будет в бешенстве. Я хотела бы все объяснить ему, но он и слышать ничего не хочет, если дело касается меня или нашего ребенка. Похитив Анну, Николай вынудил меня пойти на этот шаг, но в то же время заставил понять, что бежать нам некуда. Мы можем принять бой, но он превосходит нас по всем параметрам. Николай добрался до Анны, значит, доберется и до меня, поэтому я должна взять все под свой контроль. Я воспользуюсь уроками Неро — разыграю свою партию с умом и расчетливо. Так или иначе, я покончу с этим.

Через полчаса я выезжаю за пределы города, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы понять, есть ли за мной слежка. На подъезде к взлетно-посадочной полосе охранник, едва взглянув на меня, жестом позволяет проехать дальше. С другой стороны, до Николая далеко. Это один из аэродромов, через который мы незаметно попадаем в страну и также незаметно покидаем ее. Русская «Элита» Николая — это призраки, а призраки всегда перемещаются незаметно. Американцы никогда не должны узнать о нашем существовании, желательно даже наших псевдонимов.

Я подъезжаю к шестому ангару и паркую в нем мотоцикл, ставлю его в угол и накрываю брезентом. Не сомневаюсь, что у Неро и здесь есть свои люди, но пока он сюда доедет, я буду уже далеко.

Билли стоит, прислонившись к откидному трапу маленького частного самолета, его мощные руки скрещены на груди, а из уголка рта свешивается сигарета.

— Кажется, рядом с топливными баками курить запрещено, — сухо комментирую я.

Он улыбается, делает затяжку и бросает окурок через весь ангар.

Я закатываю глаза. Господи, вот что происходит, когда нанимаешь деревенщину для перелета. Сунув ему в руку пачку банкнот, я поднимаюсь по трапу в самолет.

— Блондиночка сегодня не в духе? Ну, вот, а я все дела бросил, только чтобы полетать с тобой.

Остановившись на верхней ступеньке, я натягиваю улыбку на лицо и оборачиваюсь.

— Это так мило с твоей стороны. Уверена, гонорар в десять косарей этому тоже поспособствовал.

Фыркнув, он поднимается по ступенькам.

— Ну, не помешал — это уж точно.

Я так и поняла.

Сев в кожаное кресло, я откидываюсь на спинку и опускаю голову на подголовник. Внутри все сжимается от недобрых предчувствий. Очень хочется повернуть назад — правда, хочется, — но я гоню эти мысли от себя и концентрируюсь на том человеке, что дремлет во мне. На девушке, еще очень молодой, но многое пережившей, повидавшей столько ужасов и совершавшей такое, что ее хрупкий девичий рассудок должен был повредиться. На девушке, ставшей монстром. И мне нужно снова превратиться в эту девушку. Девушку, которой я была столько лет. Ту, которую сломали и лишили способности чувствовать. Ее лишили слишком многого. Но она способна победить Николая.

Теперь мне нужно постараться соблюсти равновесие: стать зверем, но не позволить ему полностью поглотить меня. Знаю, от Николая мне ничего хорошего ждать не приходится. Так легко кануть бесследно в той черной дыре, где нет места боли и страху. Очень легко. И очень опасно. Там легко потеряться и забыть то, за что борешься. Но я никогда не забуду. Не забуду Неро. Не забуду то, что возникло между нами. Николай попытается лишить меня воспоминаний. Он всегда говорил, что любовь — это слабость. Он заставил меня убить Алекса — человека, которого я любила, просто чтобы доказать это. Но он ошибается. Любовь может сделать тебя невероятно сильным. И вместе с Неро мы сильнее, чем порознь. Вместе мы — природная стихия, чертов ураган. Николай и понятия не имеет, что за осиное гнездо он разворошил. Может, в данный момент Неро и не рядом, но я знаю: он мой, а я принадлежу ему, и этого для меня достаточно, чтобы продолжать сражаться. Я знаю, что Неро устроит Николаю кромешный ад, ведь мой капо умеет быть весьма изобретательным. Это обоюдоострая война.

Несколько часов спустя шасси самолета встречаются с посадочной полосой. Во время полета мне удалось немного поспать, но сон был прерван кошмаром, полным крови и пыток. Едва самолет останавливается, я вскакиваю на ноги.

— Там для тебя лежит куртка, — кричит Билли из кабины.

Я беру лежащую на запасном сиденье зимнюю куртку и надеваю ее. Ну, конечно же. В России сейчас морозы, а я даже не подумала об этом.

— Спасибо! — кричу я в ответ и спускаюсь по ступенькам. На заснеженной дороге аэродрома остаются следы от моих ботинок. Ледяной ветер жалит кожу, вызывая сильную дрожь. Я уже и забыла, что такое настоящий мороз. Зимняя Москва — это нечто вроде апокалипсиса. Мы приземлились на частном аэродроме на окраине города, и вот теперь Николаю станет известно, что я здесь. У него шпионы повсюду, но это место — въездные ворота Братвы. Здесь ведется постоянное наблюдение.