Целомудрие и соблазн

— Не смей повышать на меня голос, Кэролайн! И сколько можно просить вас с братом не называть меня «мамуля»? Ты же должна понимать, как вульгарно это звучит! — Она изящно повела плечами. — И да, действительно, я считаю это не более чем досадой. Правда, мне казалось, что у маркиза хватит такта не заниматься этим открыто и ты ни о чем не будешь знать. — Она подцепила ножом немного джема и положила его на тост. — Но с другой стороны, у тебя, Кэролайн, тоже должно хватить здравого смысла не делать из этого трагедию. Ты так переживаешь, как будто случилось нечто из ряда вон выходящее!

— А как, по-твоему, это называть? — взорвалась Кэролайн. — Мама, пойми, я буквально наткнулась на него! Я наткнулась на своего жениха, когда он был… он был с другой женщиной! И не подумай, что я невоспитанная и грубая, но они вели себя… они вели себя чересчур откровенно!

Родительница Кэролайн славилась тем, что скрупулезно следовала строгим моральным нормам и не терпела в своем присутствии грубостей и неприличных намеков. По этой причине в их семье никогда не обсуждались вслух проблемы жизнедеятельности организма, а об отношениях полов и о том, что происходит в будуаре, вообще не могло быть и речи. Кэролайн, отдавая дань этой традиции, не стала в деталях описывать то, чем занимался ее жених. Она только повторила: «Чересчур откровенно!» — напустив на себя многозначительный вид.

— Дорогая моя девочка. — Леди Бартлетт изящно откинулась на подушки. — Я знаю, как тебе должно быть больно и обидно. Но ты действительно принимаешь это слишком близко к сердцу! Неужели ты искренне считаешь, что такой светский джентльмен, как наш маркиз, мог обойтись без любовницы?

— Без любовницы? — ошеломленно переспросила Кэролайн. Горькие слезы, старательно подавляемые ею до сих пор, как-то враз вырвались на свободу. Она ничего не могла с собой поделать. Она содрогалась от рыданий и обливалась слезами, а они все текли и текли в три ручья, и Кэролайн от стыда готова была провалиться сквозь пол. — Без любовницы? Нет, я никогда даже не думала, что у Херста может быть любовница! Да и с какой стати? И зачем ему любовница, если он скоро получит меня?

При слове «меня» в груди у Кэролайн словно что-то лопнуло, и она с рыданиями рухнула к матери на постель, не обращая внимания на то, что от толчка поднос с завтраком угрожающе подпрыгнул и горячий кофе чуть не выплеснулся леди Бартлетт на грудь. Леди Бартлетт едва успела подхватить чашку и держала ее на весу, чтобы не расплескать остатки кофе. От рыданий ее дочери огромная кровать ходила ходуном.

— Тише, дорогая, — ласково произнесла она, осторожно протянула свободную руку и погладила дочку по голове. — Не убивайся так из-за него! Я понимаю, что ты потрясена, и в некоторой степени считаю себя виноватой. Я думала, что ты и сама все знаешь! Я и не подозревала, Кэролайн, что ты все еще такая маленькая невинная глупышка! Но ты должна понимать, детка, что такие мужчины, как маркиз, просто не могут жить по-другому! Это всем известно. Если джентльмен имеет титул — значит, где-то на стороне у него есть любовница!

— А вот у папы не было! — возразила Кэролайн.

— Ну конечно, у папы никого не было. Ведь он любил меня по-настоящему!

Леди Бартлетт произнесла последние слова с таким нажимом, как будто Кэролайн до сих пор об этом не знала. Но кому же и знать, как не ей? Ее отец безумно любил свое небольшое семейство, но больше всех, разумеется, ненаглядную жену. Он без конца хвастался тем, что отбил ее у целой толпы кавалеров, и при этом обязательно добавлял, что до сих пор не знает, отчего она выбрала именно его.

— Там, откуда мы родом, в Чипсайде, нет обычая заводить любовниц, — сказала леди Бартлетт. — И твой отец был не таким, как прочая знать, Кэролайн. Ведь он получил титул уже будучи взрослым человеком. Он не родился дворянином, как твой маркиз. А это, да будет тебе известно, накладывает на человека определенный отпечаток.

— Он никакой не «мой маркиз»! — вскричала Кэролайн с неожиданной горячностью, хотя и не рискнула оторвать голову от одеяла и посмотреть на мать. — Он больше не мой!

— Что за смешные фантазии? — возмутилась леди Бартлетт. — Лорд Уинчилси по-прежнему остается твоим женихом!

— Нет, не остается! — упрямо возразила Кэролайн. — Потому что я не хочу такого жениха! И ты, мама, отлично знаешь, что он позарился на меня только ради денег!

— Кэролайн, да как у тебя язык повернулся сказать такую гадость? После всего, что он сделал для твоего брата…

Кэролайн резко подняла мокрое от слез лицо.

— Мама, я не хуже тебя помню о том, что он сделал для Томми! Разве я могу это забыть? Я вспоминаю об этом всякий раз, когда Томми входит в комнату! Ведь если бы не Херст… если бы не Херст…

— Твой брат был бы мертв, — закончила за нее леди Бартлетт. — И теперь у тебя хватает совести заявлять, что ты не выйдешь за него замуж только потому, что он совершил ничтожную ошибку…