Целого Мира Мало

— А как же его отец? — спросил Константин. Дина вздрогнула, совсем забыв о Владе Орлове. — Ты не думаешь, что в один прекрасный день Влад может решить, что твоя миссия выполнена и разорвет трудовые отношения?

— Я найду способ видеться с Кириллом.

— Я удивляюсь, Дин, правда…. Я даже восхищен. Однако меня не покидает мысль, что твоя любовь к мальчику не совсем бескорыстна.

— То есть?

— Ты одинока. Твоя мать недавно умерла. Помогая ему, ты залечиваешь собственные раны.

— Ты прав. Что в этом плохого? — кивнула Дина. Голубые глаза светились праведным недоумением.

— Ничего. — сдался Костя, сунув руки в карман кожаной куртки.

Пошел снег, и все трое ускорили шаги. До остановки оставалось совсем не много. Дина крепко сжимала маленькую ручонку, размышляя над словами Константина. Она действительно была одинока, как и Кирилл. Но между ними была существенная разница. Она могла жить со своим одиночеством, а пятилетний мальчик — нет. За несколько месяцев, проведенные в тесном общении, Дина так ни разу и не услышала из уст ребенка упоминания об умершей матери. А, значит, для него это все еще было больной и запретной темой. Воспоминания о Лизе Орловой или пугали или ранили Кирилла, и пока Динара не выяснит в чем дело, не успокоиться.

Глава 12

«Как люди гоняться за постоянством!.. Господи, да ведь и в любви верность — это всецело вопрос физиологии, она ничуть не зависит от нашей воли. Лдюди молодые хотят быть верны — и не бывают, старики хотели бы изменять, но где уж им! Вот и все.»

О.Уайльд «Портрет Дориана Грея».

Игорь Зайцев позвонил совершенно некстати. Я как раз дочитывал «Снежного лиса». Оставалось буквально несколько абзацев, когда отвратно задребезжала «родная» мелодия мобильника. Никогда не думал, что мне нравятся сказки, и больше скажу, даже не подозревал, что детское чтиво может увлечь настолько, что звонок лучшего друга будет мной воспринят, как кощунственное вторжение в личную жизнь. Наверно, мой тон правильно выразил взбунтовавшиеся эмоции, так, как на какое-то время в ответ на мое «приветствие» в трубке повисло молчание. Я шумно втянул воздух, и тоже выжидающе умолк.

— Ты опять с похмелья? — послышался робкий голос Игоря. Я хмыкнул про себя. Он недалек от правды, но причина моего зверства не в этом.

— Не-а. — отвечаю загадочно.

— Спишь?

— Не-а.

— Пьешь? — уже напряженно.

— Читаю. — говорю совершенно серьезным тоном чистую правду. Чую, что мне не верят.

— Да, ладно… — Игорь насмешливо растягивает слова. — Нанюхался? Под кайфом?

— Пошел ты. Читаю, говорю тебе.

— А, так ты на работе, что ли? Рукопись? — Игорь проявляет просто чудеса логического мышления. Это тебе не зарплату от уродливой узкоглазой жены еврейки прятать.

— Представь себе. И в Москве люди работают. — насмешливо подтруниваю над другом.

— Не, ты реально на работе?

— А где мне еще быть в среду вечером?

— Дома, в джакузи с красавицей женой, попивающим шампанское, занюхивая кокаином.

— Я в завязке до конца недели. — сообщаю с ноткой грусти. — Работы навалилось. Вчера пахали почти до ночи. Вернулись пару дней назад. Теперь вот расхлебываем.

— Ага, у меня тоже отчеты.

Зайцев трудится в банке валютным кассиром. Работа не совсем мужская, но платят прилично, и его вполне устраивает, а, главное, жена довольна. Я, например, никак не могу понять, как нормального мужика угораздило жениться на крокодиле, который не работает и только деньги из него сосет. Ладно, хоть иудаизм не принял, а ведь «крокодил» настаивал.

— Как отдохнули? — спрашивает Игорь, а я начинаю нервничать. Беседа «ни о чем» грозит затянуться на неопределенное время.

— Ужасно. Ничего не помню. Чудо, что трипак не подхватил.

— Серьезно? — хохочет Игорь. — От жены?

— Дурак, что ли. Нет, конечно.

— Ну, значит, отдых удался. — сделал выводы Зайцев, жизнерадостно хрюкнув в трубку. А я в очередной раз удивился его странному измышлению.

— И что читаешь? — он резко перепрыгивает на другую тему.

— Сказку моей няни.

— …

— Ты где?

— Точно не под кайфом?

— Тебя послушать, так я даже сплю с порошком под подушкой.

— Можно подумать, что такого не было.

Этот урод еще и ухмыляется. Я нутром чувствую, как он скалится от уха до уха. Конечно, ему-то и водочка по пятницам, как праздник.

— Ты точно не гонишь?

— Меня мутит от твоего жаргона, Игорек. — сделав кислую рожу, отвечаю я, очень надеясь, что и он нутром почувствует….

— Да ладно тебе, интеллигенция вшивая. Сказки, так сказки. Нормально.

— Думаю издать. — неожиданно выдаю я, разглядывая потертую обложку с детскими рисунками. — Завтра отдам редактору, который занимается этим направлением. Послушаю, что он скажет. Удивительно, что под боком живут настоящие самородки, а я узнаю последним.

— И, че, реально хорошо пишет твоя няня? Эта, кстати, та с буферами?

— Нет, Машу я уволил.

— Плохо дала?