Целое море любви

– Хуже этого ничего нет, – авторитетно заметила теща-«индейка». – Жена должна хозяйством заниматься, а не мужиками командовать.

– Если бы моя Ленка хоть на копейку больше получала, она бы меня… Ух! – Сережка взмахнул куриной ножкой. – Со свету меня сжила.

Улыбчивая розовощекая Леночка пожала плечами и положила рядом с Сашкой кусок колбасы.

– Кушайте, Саша, кушайте, – она по-бабьи подперла щеку ладошкой и жалостливо уставилась на гостя. – Какой же вы худенький стали!..

– А все Олька! – убеждено сказал Сережка. – Не я на твоем месте, я бы ее проучил. А теперь, Сашка, давай-ка выпьем нашего, деревенского…

5.

Олечка сидела на диване и от острого чувства голода грызла кулачок. Кулачок почему-то пах яблоком.

«Ну, где же Сашка?!.. – страдала женщина. – Так и умереть можно!»

В животе глухо заворчало.

«Хоть бы сухарик какой-нибудь или сок… – Олечка вспомнила о своих прошлых попытках сесть на диету и ее передернуло от возмущения. – Теперь все буду есть! – решительно подумала она. – Даже сало! Господи, Сашенька, родненький мой, хоть десять рублей принеси!..»

На десять рублей можно было купить два пирожка с капустой: один себе, второй – Сашке…

6.

Но Сашке хронически не везло. У Мкртчанов отмечали день рождения дочери. В зале шумели многочисленные гости.

– А жена почему не пришла? – удивленно спросил Гагик.

– Она теперь гордая! – тут же откликнулась из кухни его жена Верочка. – Саша, что стоишь? Проходи!.. Мы своим всегда рады.

Сашку усадили за стол. Но есть уже почти не хотелось. Сашка съел только салат, селедку «под шубой», тарелку винегрета и под конец обглодал три палочки шашлыка. Потом пили коньяк. Коньяк закусывали тортом, яблоками и виноградом.

– Жена!.. – пьяно говорил Гагик, размахивая пальцем перед Сашкиным носом. – Жена да убоится мужа своего!

– А кто тебя боится, Трагик ты несчастный? – возмутилась Верочка. – Просто женщина тоже должна быть человеком, а не как некоторые!

– Именно! – охотно поддакнул «Трагик».

В голове Сашки сильно шумело после выпитого. Он обвел взглядом комнату и увидел толстый кошелек на комоде.

«Украсть, что ли?.. – подумал он. – А потом и вернуть можно».

7.

Часы показывали шесть… Сашки не было уже больше четырех часов. Олечка легла на диван, закрыла глаза и скрестила на груди руки.

«Надо бы записку ему написать, – устало подумала она. – Мол, я тебе все прощаю… Теперь живи один. Если сможешь, конечно…»

Чувство голода было настолько мучительным, что Олечке действительно хотелось умереть.

«И умру! – решила она. – А он ушел и бросил…»

По впалой женской щеке покатилась первая слеза. Олечка не без злорадства представила себе, как вернувшись домой, Сашка найдет на диване ее бездыханное тело.

«Так тебе и надо! – подумала она, любуясь воображаемым и перекошенным от ужаса лицом мужа. – Пять часов за десяткой ходил, черепаха несчастная!..»

Звонок в прихожей ударил как выстрел. Олечка вскочила и бросилась к двери. Второпях она чуть не упала, споткнувшись о стул.

За дверью стоял пьяный донельзя Сашка.

– Пшли!.. – с трудом выговорил он и, придерживаясь за стены, поплелся на кухню.

– Сашенька, ты что, а?.. – растеряно шептала сзади Олечка. – Где это тебя так?!

– Да ну их… Жлобы!

На кухне Сашка стал выкладывать из карманов котлеты, куски колбасы и макароны в свернутой в трубочку одноразовой тарелке. Потом последовали куриная ножка, слегка надкусанный кусок сала и яблоки. Две палочки шашлыка Сашка вынул из-за пояса.

– Ешь!.. – Сашку качнуло. – А я это самое… Спать! Короче говоря, завтра встретимся.

Старательно придерживаясь за стены, Сашка вышел из кухни.

Олечка как завороженная смотрела на чудеса кулинарии и не знала с чего начать. Желудок ликовал как узник после долгих лет заточения наконец-то увидевший свет свободы.

«Интересно, как называется колбаса с хлебом?.. – лихорадочно думала Олечка. – Бутерброд, что ли?!..»

Название казалось просто умопомрачительно вкусным.

8.

Олечка откусила только один кусок, как в дверь снова позвонили.

«Кого там черт несет?!» – с раздражением подумала она.

«Черт» принес непосредственную начальницу и подругу Нину. Олечка от изумления чуть не уронила бутерброд.

– Ну, что уставилась? – улыбнулась Нина. – Зови в гости.

– Проходи, пожалуйста… – Олечка посторонилась.

В зале, на полу широко раскинув руки, спал Сашка. Из кармана его пиджака торчал кусок торта. От мощного храпа позванивала чешская люстра.

– Муж?.. – удивилась Нина.

– Муж, – согласилась Олечка и на всякий случай спрятала за спину бутерброд.

Терзать зубами с жадностью дикаря в присутствии подруги простейшее изделие кулинарии было не совсем прилично.

– Побирался, что ли?!!.. – спросила Нина, рассматривая пиджак Сашки украшенный маслеными пятнами.

Олечка убито промолчала.

– Пойдем на кухню, поговорить надо, – сурово сказала Нина.

– Я тебе зарплату привезла, – продолжила она, усаживаясь за стол. – Бухгалтерия ошиблась, а ты молчишь, как новобранец… – взгляд гостьи скользнул по столу и споткнулся на надкусанном куске сала. – Боже мой, Оля, да ты что и закуску за мужем доедаешь?!