Целительница

— Ты, конечно, не драматизируй. Мы теперь всё равно общаться будем. И над предложением моим подумай. Не нужно тебе идти в ГорБанк.

Виктория не удержалась и нервно засмеялась в полный голос.

— Господи, Смолин, ты неисправим!

— Я абсолютно серьёзно.

— Не хочу я в маленький банк. Мне выдался шанс пробиться в люди. Я стала всерьёз думать о съёмной квартире. Не жить же всю жизнь с родителями. А на зарплату рядового сотрудника в небольшом банке квартиру не снимешь и тем более не купишь.

— Ты сама хочешь купить квартиру? — не понял Смолин.

— А ты видишь очередь из мужчин, готовых мне её подарить?

У Смолина еле заметно дёрнулся глаз. Впрочем, он никак не стал комментировать слова Виктории.

— Поехали завтра обедать? Смогу заехать за тобой в два.

— Нет, Лёш. Не нужно. Пожалей меня. Ты ведь ещё не принял решение, с кем хочешь быть. А это даже более неприятно, чем знать, что ты выбрал её.

— Отвезу тебя?

— Нет, я пешком. Заодно проветрюсь по дороге.

— Соглашусь отпустить тебя пешком в обмен на обещание, что ты будешь всегда отвечать на мои звонки.

— Звонки? — не поняла Виктория.

— Да, у меня хорошие отношения со службой безопасности нашего банка, так что твой номер телефона у меня уже есть. Но это требовало времени.

— Поздравляю, — неодобрительно сказала Пятницкая. — Вот только обещать ничего не буду. Лучше поезжай к Лене, — посоветовала она и вышла из кафе.

***

Пятницкая решила идти длинным путём — не дворами, а вдоль Дмитровского шоссе в сторону выезда из города. Она физически ощущала, как согнулись её плечи под бременем тягостных мыслей об Алексее. Ей было невероятно больно находиться в подвешенном состоянии и тешить себя странной надеждой, что они ещё могут быть вместе. В то же время она не понимала, зачем ей всё это нужно.

Но вдруг Вика вспомнила о своих способностях. «Поразительно, — подумала она и даже остановилась. — Я не вспоминала о даре целую неделю. А смогу ли я что-то сделать сейчас?» Страх лишиться способностей пробежал лёгким холодком по её спине. Прошлой бравады под лозунгом «Как я хочу быть обычной» уже не было.

Она резко переключилась на видение. И ей это удалось. Мир явился Пятницкой в потоках различных энергий. Странно, но она видела себя немного обесцвеченной в сравнении с остальным пространством. Виктория поймала рукой солнечный свет и накинула его на плечи — теперь они не сгибались под тяжестью мыслей. Наоборот, чувствовалась лёгкость. Отщипнула ещё солнечной энергии и приложила к своему лбу, который тут же разгладился.

«Теперь хорошо», — улыбнулась сама себе Вика и бойко зашагала в сторону дома, свернув во дворы, чтобы немного срезать дорогу.

Пятницкая зашла в гостиную и увидела там мать. Та оторвалась от книги, бегло оглядела дочь и произнесла:

— Нет смысла накачивать себя свежей энергией. Это иллюзия исцеления. Скоро телесные зажимы на плечах и переносице вернутся обратно в твоё тело. Всегда нужно работать с причиной проблемы, а не с её следствием. Ты даже негатив не убрала.

— Забыла, — согласилась Виктория.

— И забыла мой совет — не использовать свою силу.

— Так я же никого не исцеляла?

— А когда ты с собой работала, ты что делала?

Виктории стало неуютно под взглядом матери.

— Очень много ошибок. Пора остановиться. Сделать выводы. Иначе начнётся новая череда неприятностей.

— Наказание Высших сил, да?

— Нет. Снова пойдёшь не своим путём. И будешь встречать преграды.

— То есть целительство — это не моё? — не поняла Вика.

— Твоё.

— Но тогда почему ты говоришь, что я пойду не своим путём?

— Силу свою применяешь неверно. Слишком много напора. Когда идёшь своим путём, это не нужно.

— О, ты тоже считаешь, что я неуравновешенная? — Вика вдруг вспомнила слова Алексея и услышала только то, что готова была услышать.

— Ты уверена, что хочешь сейчас поговорить об этом? Будет больно.

— То есть правда, — поникла Пятницкая.

Анастасия Георгиевна снова пристально посмотрела на дочь и решилась на объяснения.

— Да, ты часто бываешь эмоционально неуравновешенна. Это проявлялось с раннего детства. И это то, с чем тебе стоит поработать. Много энергии внутри. Нужно научиться держать баланс. Впрочем, это обратная сторона дара.

— То есть нормально, что я такая?

— В идеале, если бы не пришлось прекратить твоё обучение, ты бы уже к подростковому возрасту научилась жить в гармонии с собой.

Пятницкая молчала. Последний ответ матери показался ей упрёком. При этом она совсем не знала или, как Анастасия Георгиевна считала, не помнила, почему её перестали учить.

— А почему обучение прекратилось? И кто меня учил?

— Я учила. И прекратила из-за твоих бесконтрольных эмоциональных всплесков. Давать тебе больше знаний было бы преступлением для общества. Ты не смогла бы ими воспользоваться по назначению.

— А как бы я ими воспользовалась?

— Во вред себе и другим.

— Что же я такого сделала?

— Не торопись. Ты всё узнаешь в своё время. Есть некоторые ответы, которые ты ещё не готова воспринимать правильно.

— Ты меня описываешь каким-то монстром.

— Именно из-за таких твоих выводов я и берегу тебя от твоих же воспоминаний.

Пятницкая снова поморщилась, но не снизила напор: