Целитель

- Поверьте, это очень хорошо. А голоса идут откуда? Вы слышите их ушами? Или вам кажется, что они звучат у вас в голове? -

- Они звучат... Везде... - Он опустошенно провел рукой по лицу: - на улице мне кажется, что это говорят другие люди! Они спешат по своим делам, но будто специально говорят за моей спиной... Я несколько раз хотел наказать их за непочтительность, но потом понял...

- А сейчас? Откуда они говорят?

- Сейчас... Сейчас они в моей голове, и они шепчут мне.

-Что же они говорят вам?

- Они... Они кричат...

- ?

- Я... Я... Я должен убить их...

- Кого убить? - Заметив, что мой пациент начинает дрожать: - Я попытался его успокоить, но не успел.

-Они говорят, что я должен убить вас!!!

Я обреченно прикрыл глаза, чтобы не смотреть на опускающийся меч.

*****

- Хватит - хватит. Вы же рыцарь. Что могут подумать люди, если увидят вас в таком состоянии. - Я сел прямо на пол и успокаивающе гладил по голове плачущего рыцаря.

Слезы... Признак слабости... Я согласен с этим определением. Слезы возникают в момент чрезвычайной эмоциональной напряженности и если человек не может с ними справится, значит он проиграл.

Но можно ли считать оптимальной, ситуацию, когда человек итак находится в плохом состоянии? Сразу несколько факторов уже изначально давят на него и если добавить еще немного... Человек ломается.

И слезы в подобном состоянии... Словно кровь, что струится из сломанной души.

На старости лет становлюсь сентиментальным.

Скажу сразу, я не считаю подобные слезы слабостью. Лишь тот, кто оказавшись именно в такой ситуации и смог устоять, может иметь хоть призрачное право высказывать свое мнение, не будучи голословным. И то, будет ли человек переживший подобное это делать, вот в чем вопрос.

Я доктор и страдания пациента вызывают у меня желание помочь, а не жалость или презрение. И неизвестно, что из этих двух чувств хуже...

- Зачем...- Прошептал Ульрих.

- Что зачем?

- Зачем все... Дальше. Зачем?

Я кажется его понял: - Для того, чтобы жить. Жить и смеяться над всеми проблемами, что были раньше. -

- Но как я могу жить с этим?!

- Я постараюсь вам помочь... Расскажите, откуда вы?

- Зачем вам... Хотя... Все равно. Я родился в королевстве Астора. Мой отец граф Кинезийский имел целых четверых сыновей. Мать умерла вместе с так и не родившимся пятым... хотя это и не важно...

Я хоть я и мог претендовать на некоторую часть наследства, но не слишком большую поэтому я решил отправиться странствовать. -

Я его не останавливал. В таком деле нужно дать человеку выговориться, сбросить часть своего груза на плечи собеседника, разделить ношу.

Может быть в этом и причина, что не мало настоящих психиатров сходили с ума или получали те или иные фобии.

Если прикасаться к чужой боли слишком часто можно начать в ней тонуть.

- Отец был рад моему решению и не поскупился ни на снаряжение, ни на специальные магические кольца, ни даже на сопровождающих.

Дальнейшая жизнь куда меня только не заносила... Я был и победителем и проигравшим. Бывало мой кошель рвался от золота, а в один день я отбивался голым и единственным мечом, что я не успел пропить.

Мои сопровождающие в большинстве своем погибали, меньшая часть остались калеками и лишь единицы остались при деньгах и зажили мирной жизнью.

Я же продолжал странствовать. Но удача не могла улыбаться мне вечно. Обычная разбойничья засада. Несмотря на крепкие доспехи, два арбалетных болта было для меня уже слишком. Еще и попали стервецы прямо в неприкрытую шею! Снял называется шлем от жары...

Эх, презренное оружие, но столь смертоносно против нас: рыцарей.

Я очнулся голым, лежа в придорожной канаве. Всю броню, деньги и даже одежду эти твари унесли с собой.

Но... - Ульриха перекосило, и я отнюдь не сразу понял, что он улыбается: - Я не зря ел свой хлеб, заработанный мечом и кровью.

Поставить часового они даже не задумались, более того, видимо, празднуя мое убийство они упились вусмерть.

Мои учителя говорили, что убивать нужно холодной головой. В тот день я получил истинное наслаждение лишая их бесчестных жизней.

Пробив грудь последнего разбойника, если мне память не изменяет, пятнадцатого, я почувствовал странный прилив сил.

В то время я еще не понимал кем стал и что получил.

Свое спасение я возлагал на чудеса богов или подобные явления. Лишь спустя месяц, погибнув, упав прямо со стены на вкопанные колья и возродившись с огромной дырой в кирасе и кольчуге я начал осознавать свое положение.

После этого я не мог думать ни о чем ином кроме как о собственном бессмертии.

Чуть позже я окончательно уверился, что убийства других существ дают мне силы. И убийства людей оказались куда насыщенней в этом плане.

Движимый гордыней я бросался в самые страшные сечи и смертельные авантюры. Я даже получил прозвище, которым гордился... Мясорубщик...

Как глуп я был... Чем сильнее я становился, тем крепче во мне горело чувство... Большего. Я убивал, но мне было мало.

Знаете, когда я понял, что что-то не так? Когда во сне начал убивать! Три шлюхи, заночевавшие со мной нашли смерть от моего полуторника.