"Цель вижу! (Дилогия)"

И тут ее застигла война… В тот проклятый день - 22 июня 41-го года…

Люда поступила тогда так, как в эти дни поступали тысячи ее сверстников - она бросилась в военкомат, чтобы уйти добровольцем на фронт.

И долго убеждать работников военкомата не пришлось…

Помогло Сизовой ее удостоверение о том, что она Мастер Спорта по стрельбе, и второе - об окончании снайперской школы Осоавиахима, а снайперы фронту были очень нужны… До войны она специально, в тайне от своего тренера, окончила эту снайперскую школу, потому что мечтала уехать по «комсомольской путевке» в далекий Мадрид и сразиться с фашистами на земле Испании…

Но теперь они пришли сюда, и уже с опытом войны… …Людмилу зачислили в снайперский взвод…

Вот тут и началось самое для нее тяжкое…

Мало было обладать меткостью стрельбы спортсмена - необходимо было научиться терпению и хладнокровию! Стать мастером точной, снайперской стрельбы было совсем не просто!.. Те знания, которые она приобрела в «снайперской школе», конечно же, помогали, но… Молодая, горячая и влюбленная, она, бегая на занятия в Осоавиахим еще под мирным небом, не понимала, для чего ей нужны были ей все эти премудрости!

«…Прицелился, выстрелил, попал! - Думала она. - Чего еще надо?..»

Но Люда справилась и с этой, не самой простой задачей…

Справилась потому, что рядом с ней тогда был умный, умелый и опытный командир взвода двадцатипятилетний лейтенант Василий Ковтун, который повоевал и в Испании, в 12 интернациональной бригаде, и в Финляндии, и носил на своей груди два ордена… Именно он-то и научил ее тогда вести наблюдение, чувствовать винтовку, как живое существо, вести поиск… Именно он, лейтенант Ковтун, и научил ее, необстрелянную девчонку, быть настоящим снайпером…

***

Май 1942. Поезд…

…Мила настолько глубоко ушла в свои воспоминания, что даже не заметила, как к ней неслышно подошла рыжеволосая, с длинными косичками до пояса, девушка в толстой вязаной кофте, которая была ей явно не по размеру.

Она протянула Миле большую, слегка помятую алюминиевую кружку:

- Чаю не хотите? Правда, он уже холодный совсем… - Проговорила девушка, и, словно застеснявшись чего-то, опустила глаза. - Но заварка совсем свежая, вчера заваривала!

Она одной рукой протягивала кружку, а другой укутывала горло большим воротником кофты:

- Прохладно, что-то. А еще ехать и ехать…

Мила, словно очнувшись, от нахлынувших на нее воспоминаний, посмотрела на это веснушчатое, конопатое улыбающееся лицо и проговорила, в ответ, невольно улыбнувшись:

- Уже скоро… Утром прибудем на место… Спасибо тебе!.. Иди спать, красавица… Иди, отдыхай…

Она взяла из рук девушки кружку, отхлебнула большой глоток холодного терпкого чая, и…

Словно опять нырнула в пучину своих воспоминаний…

А девушка с рыжими косами…

Она, немного замявшись, постояла смущенно несколько минут рядом с Милой, робко поглядывая в ее сторону, словно узнав ней кого-то, а потом, поняв, наверное, что разговора между ними так и не будет, тихонько, едва не на цыпочках ушла вглубь «теплушки». И много странного и непонятного было бы в ее поведении для тех, кто мог бы не спать в эти часы…

Но пассажиры спали, а девушка, стоявшая у двери «теплушки» и зябко кутавшаяся в поднятый воротник шинели опять отрешенно смотрела в темноту, в даль…

Мила вспоминала, и на ее скулах появились, вдруг, большие, тяжелые желваки. И она сама не заметила, когда ее тонкие ладони сжались в жесткие кулаки, а глаза сузились так, словно она прицеливалась в кого-то в пролетающей мимо, за стенкой вагона, ночи…

Воспоминания, воспоминания…

***

Август 1941 г.

…Ее полк, вместе со всей дивизией отходил с боями к Одессе, а потом почти два месяца воевал за этот город на его дальних рубежах…

Знойные дни под Одессой, бесчисленные атаки, которые отбивали «чапаевцы», ночные бои, тяжелые утраты многому научили вчерашнюю студентку Люду Сизову…

Ничто не давалось на войне легко, и каждый день, а иногда даже час приносил новые испытания…

Ее «взводный», лейтенант Ковтун был требовательным и строгим командиром, но… Мила была единственной девушкой в его подразделении, и он всячески, когда случалась такая возможность, пытался оберечь Люду, понимая, как трудно молодой женщине на фронте… Но она, упрямая максималистка всегда резко протестовала против этих «поблажек», всегда «вставала на дыбы» перед лейтенантом пытаясь доказать, что она никакая не особенная, и что такой же солдат, как и все остальные.

Да и воинская дружба, которой она уже успела научиться, ее ко многому обязывала…

А потом настал тот день, который запомнился Миле навсегда… …В тот день лейтенант Ковтун зашел в блиндаж, где Люда отдыхала после недавнего тяжелого боя, и сказал ровным голосом, как о само собой разумеющемся:

- Сегодня мы выйдем на позиции, и взводом будем прикрывать отход полка, а ты, сержант, уйдешь вместе с полком на новый рубеж…

- Как уйду? - Люда вскочила с топчана, на котором сидела и воинственно выпятила грудь. - Я буду прикрывать полк вместе со своим взводом, товарищ лейтенант!